Илья Левяш - Глобальный мир и геополитика. Культурно-цивилизационное измерение. Книга 2

Выраженный в эпиграфе смысл внешнеполитического выбора Республики Беларусь – достаточно уникальный не только в постсоветском пространстве. В мире слишком много государств, которые открыто демонстрируют свою ориентацию с непременной приставкой « про » какого-либо могущественного субъекта. Выбор Беларуси это прежде всего «самостояние» молодой нации-государства на основе признания геоглобалистских реалий и международного партнерства путем баланса интересов и силы права. Такой выбор осложняется тем, что суверенизация Беларуси, которая при всей своей предыстории была Минервой, внезапно явившейся из головы Юпитера, стала историческим испытанием способности экстерном и «на марше» пройти «приготовительные классы» и продемонстрировать миру политическую зрелость. Ее безошибочный индикатор – осознание, что национальный суверенитет – не только степень свободы, но и бремя ответственности, соразмерность потенциала внутренней свободы – национальной безопасности с ее внешней ипостасью – государственной безопасностью, и только в их синергии – необходимые предпосылки стабильного развития страны.

Если молодое белорусское государство – продукт не просто «беловежского сговора», а естественной, хотя и трагической цивилизационной катастрофы распада Союза, то было бы безответственным следовать королю Лиру, который передоверил дочерям свои владения и остался на семи ветрах. Не только возможные штормы геополитической динамики способны снести белорусский суверенитет, но и психология провинциального Санчо, довольного тем, что, хотя ему и неведомы великие деяния, зато он избавлен от побоев. Белорусской альтернативы государственному суверенитету не существует, а если она существует, то как его суррогат. Иными словами, ключ к подлинному самоопределению народа Беларуси – в завершении его формирования как самостоятельного исторического субъекта [Левяш, 1994, 1995].

«Наши гуси» не спасли «Рим» средневековой суверенной белорусской государственности, и ее историческая традиция требует кардинального и творческого обновления – эмансипации от заведомо слабых моментов, прежде всего дефицита стратегического мышления и пассионарной воли, отчетливого различения противников, партнеров и союзников и служения им на основе взаимности.

Однако прозападная оппозиция в Беларуси не отмечена стратегическим «глазомером» (М. Вебер), и ее маятник колеблется от сервильных ориентаций незабвенного Санчо до аппетитов амбициозного «льва». Незабываема глобальная утопия А. Сидоревича: «Нам не повезло на восточных и западных соседей. Польша и Россия, без различия, кто там правит, – Пилсудский или Сталин, коммунисты или монархисты – никогда не были нашими добрыми товарищами. Обе эти страны по меньшей мере хотели, хотят иметь Беларусь в зоне своего влияния, хотят иметь ее проходным коридором. С восточными и западными соседями нужно жить мирно, но не поискать ли нам союзников где-нибудь подальше?» [ЛiМ, 24.04.1992]. Речь, понятно, шла не о Китае, а о США. Этой иллюзии не избежали и российские либерал-реформаторы. Сегодня ни одна уважающая себя нация-государство в мире не взыскует такого «союзника», и Беларуси пришлось в этом убедиться.

Свидетельств тому немало, начиная с откровений З. Бжезинского. В интервью «Независимой газете» он не скрывал раздражения независимой политикой Беларуси и противопоставил ее более «податливой» Украине. «Я не считаю, что (на Украине) может быть использована белорусская модель. На Украине нет такой фигуры, как Лукашенко. Украинцы – это трезвомыслящие люди с реальным взглядом на вещи и не такие, так сказать, странные ребята, как в Минске» [НГ, 31.12.1998]. «Странность» белорусского руководства в том, что, как разъяснил известный политолог П. Ратленд, «недостаточно направить текст американской конституции в Минск, чтобы превратить Белоруссию в либеральную демократию» [2002, с. 16, 17]. Беларусь, отмечает эксперт, не приемлет окончательно дискредитированную политику «открытых дверей».

Более неоднозначно взаимодействие Беларуси с Евросоюзом. Стоит еще раз подчеркнуть не совсем совпадающие смыслы нашего отношения к «онтологической» Европе как таковой и Евросоюзу. Прежде всего широким кругам белорусской общественности пора сбросить бремя «ветхого Адама» провинциальной неполноценности и исходить из того, что Беларуси ни в какую «Европу» нет нужды «возвращаться». Старый континент, на котором мы живем, это не мессианская Европа как критерий оценки, на основе которого выставляются баллы «недоевропейцам». Европа – реальность, напоминающая два ассиметричных и дополняющих друг друга полушария головного мозга. Это Бастилия и Зимний, Освенцим и Минское гетто, Елисейские поля и радзивилловы замок и библиотека, и многое другое по своему европейскому духу. Каждый из этих феноменов не самодостаточен, и только вместе они и есть Европа . Беларусь была, есть и будет в центральноевропейской системе координат. В равной мере это дает основания как для отклонения менторского тона в отношении Беларуси, так и для аксиомы сопричастности Беларуси к европейской судьбе.

Вместе с тем, судя по результатам проведенного автором монографии в 1994 г. национального опроса, союз с западными соседями сочли более эффективным (в %) 19,3 русских и 26,3 белорусов [Левяш, 1994]. Через двенадцать лет, исходя из результатов социологического исследования в «славянском треугольнике» СНГ в 2004 г., желание жить в объединенной Европе высказали в целом (в %): в России – 10,7, Украине – 14,7, Беларуси – 28,1. По уровню образования соответственно – 14,2, 21,5 и 35,8 [Фурман, 2007, с. 75]. Более или менее 1/3 населения Беларуси (более – молодежи) – было в принципе за интеграцию с Евросоюзом, и если это позиция не большинства, но все же достаточно весомый фактор.

Почему же даже просвещенное большинство, тем более – его политическая элита воздерживается от такого курса? Ответ неоднозначен, но главным образом он заключен в разрыве между словом и делом Евросоюза, его латентной ставке на достижение своих целей путем последовательной диффузии феномена «цветных революций», ее «прививки» в Беларуси. О смысле такого далеко идущего политического «садоводства» пишет Ю. Годин: «В геостратегических планах Запада Украине отводится роль, схожая с ролью, которую должны играть страны Балтии. По всей видимости, в западных кругах не расстаются с проектом создания « черноморско-балтийской федерации », то есть типичного «санитарного кордона» – геополитического образования, направленного на подрыв геополитической и экономической безопасности России. Белоруссия во главе с А. Лукашенко спутала эти планы, пойдя на единение с Россией на новой основе – вплоть до создания Союзного государства. Этот интеграционный ход двух стран вызвал плохо скрытое раздражение на Западе» [НГ, 2000]. Проблемный характер строительства такого государства повышает градус интереса к «санитарному кордону» и вызывает к жизни немало знакомых персонажей. Один из специалистов по «цветным революциям» в своем письме в английскую газету «Гардиан» признался, что «в Беларуси занимался тем же, чем в Никарагуа и Панаме, а именно «продвижением демократии» [Цит. по: ЛГ, 30.04.-6.05.2008].