Тимур Гайнутдинов - Des Cartes postales

© Тимур Гайнутдинов, 2015

© Джеймс Гилрей, иллюстрации, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

«La Carte postale: de Socrate à Freud et au-delà». 1 1 Деррида Ж. О почтовой открытке от Сократа до Фрейда и не только / Пер, с фр. Г. А. Михалкович. Мн.: Современный литератор, 1999. – 832 с. Почему Деррида не указывает в качестве адресата Декарта? Он с трудом узнается даже в этом безличном « et au-delà» в русском переводе (страдающем неточностью и близорукостью очевидными уже в заглавии) несколько уничижительно переданном «и не только». « Au-delà » – в большей степени все же «по ту сторону», «дальше», «за», но также и «в потустороннем мире» или, даже, «загробной жизни», так что, быть может, мы все же ошиблись, и « au-delà » – это как раз отсылка к Декарту с его «только что отрубленными головами», которые, «хотя уже не одушевлены», «продолжают двигаться и кусать землю» 2 2 Декарт Р. Рассуждение о методе, чтобы верно направлять свой разум и отыскивать истину в науках // Сочинения в 2 т. Т. 1. М.: Мысль, 1989. С. 282. В дальнейшем мы обратим еще самое пристальное внимание на взрывную мощь этой, казалось бы, случайной метафоры. , злословить, покрывая пространство листа все новой смыкающейся плотью чернил; водные знаки бумаги верже, как распаханное поле с продольными бороздками – движение кисти в отсутствии кисти: язык, зубы, гортань наполняются чернилами плоти. «Au-delà» – загробный мир Декарта, одновременно deçà et delà , здесь и там, подобно крови, идущей горлом в час пробуждения. Вот что чувствовал Декарт: au-delà deçà et delà зимой 1650 года в Стокгольме, направляясь, день за днем, к пяти утра к Шведской королеве Кристине. Renātus – вновь рожденный, пробужденный, о чем писал уже Мамардашвили 3 3 «Значит, основная тема Декарта: пробуждение человека – второе рождение. Кстати, его и звали Ренатус, что означает „вновь рожденный“. Это формальное, разумеется, совпадение имени с его жизненным пафосом, но, очевидно, есть какой-то закон внутренней формы, связывающей наши имена или фамилии с жизнью. Наша жизнь часто как бы исполняет то, что заложено во внутренней форме нашей фамилии». (Мамардашвили М. К. Картезианские размышления // Мамардашвили М. К. Философские чтения. СПб.: Азбука-классика, 2002. С. 519.) . Но зимой 1650 года кровь начинает пробуждать себя прежде речи, обнаруживает себя на языке прежде слов: «на этот раз пора уходить» 4 4 Последние слова, произнесенные Декартом перед смертью. См.: Мамардашвили М. К. Указ. соч. С. 507. . «На этот раз», – в смысле очередности, потерявшей счет, тяжесть дыхания сдавленной грудной клетки. Renātus есть также и воскрешение, как у Квинта Горация Флакка: « multa renascentur, quae jam cecĭdēre, cadentque quae nunc sunt in honore vocabula » – «многие, уже забытые, слова воскреснут и придут в забвение [многие из тех], которые теперь в чести». Воскресают слова и отрубленные головы продолжают злословить, разъедая память. Не La Carte postale , но скорее Des Cartes 5 5 Декарт происходит из древнего французского рода в Турени. Его фамилия в старой орфографии писалась Des Quartes по названию маленькой земли Les Quartes или Les Cartes , но в XIV столетии получила уже латинизированную форму De Quartis , что дальше трансформировалось в Des Cartes . В ранних французских, английских и голландских изданиях имя Декарта чаще всего пишется именно Des-Cartes (в частности, несколько примеров титульных листов с подобным написанием его имени можно встретить в качестве иллюстраций во втором томе сочинений Декарта, выпущенным издательством «Мысль» в 1994 году). postales . Des Cartes postales , как особый жанр, о котором и сейчас еще слишком часто забывают. Об особости этого жанра пишет (конечно, говорит, но мы читаем, скорее сличая с листа, как читают по-губам: шуршание листа взамен беззвучному движению губ 6 6 Михаил Рыклин отмечает, что эта передачи разговорной интонации лекций Мераба Константиновича на письме привела к появлению «промежуточного жанра, особой письменной речи, существующей на стыке необходимого текстуального и несводимо устного начал, в зоне их активного взаимодействия. Запись действует при этом как катализатор, как увеличительное стекло, привлекающее внимание к фактуре, бессознательным аспектам речи, к тому, что отвлекает от полного присутствия говорящего „Я“ в порядке речи, его пред-стояния собранию слушающих. В то же время запись работает как второе, замещающее событие речи, постоянно указывающее пальцем на свой исток и первособытие и одновременно от него бесконечно удаляющее». (Рыклин М. «Нежный ветер». Страсти по Мерабу Мамардашвили // Встреча с Декартом. Философские чтения, посвященные М. К. Мамардашвили 1994. М.: Ad Marginem, 1996. С. 131—132. ) в «Картезианских размышления» Мераб Мамардашвили: «…в его [Декарта] письмах перед нами предстает тайный и тем самым действительный Декарт, говорящий с нами из некоего пространства, которое Шарль Фурье позже назвал «абсолютным отстранением»; из пространства, так сказать, подвеса, зазора» 7 7 Мамардашвили М. К. Указ. соч. С. 530. . Итак, из этого почтового просвета, из пространства отстраненности письма перед нами появляется «действительный Декарт» (оставим пока это выражение, – «действительный Декарт», – едва замеченным, едва попавшим на плоскость листа, лишь мимоходом отметив, что Декарт, видимо, может быть недействителен, подобно недействительному договору, или просроченному проездному билету, чей срок действия истек вместе с отпущенным ему временем). Парадоксальным образом отстранение и зазор способны вывести нас к картезианским тайнам, а значит и раскрыть саму тайну близости: бесконечно далекий, но также и сокровенно близкий.

Но дело в другом: в этих письмах Декарт «говорит с нами», он обращается к нам. Вот в чем дело. Письма дошли до нас, несмотря на медлительность и путаницу с адресатом (да и чего еще ждать от почты?). Письма, превращенные в почтовые открытки ( des cartes postales ), то есть, буквально, открытые письма или вынужденные стать таковыми, обращенные к нам «из пространства подвеса, зазора». Впрочем, само письмо есть пространство подвеса, принимающее возможность задержки пополам с опасностью утраты. Оно включает в себя эти риски, как почтовая марка – расходы на доставку. Деррида прав: «Великие мыслители также являются мастерами почты. Уметь хорошо играть с почтой до востребования. Сказаться отсутствующим и проявить силу, чтобы не оказаться там в ту же секунду. Не поставлять по заказу, уметь ждать и заставлять ждать так долго, сколько потребует та самая сила, заключенная в себе, – до смерти, ничего не усвоив из конечного назначения. Почта всегда в ожидании, и она всегда до востребования» 8 8 Деррида Ж. О почтовой открытке… С. 309.