Антон Райков - Теория соотносительности

Вот, часто со стороны людей, излагающих свои взгляды по тем или иным вопросам, можно ожидать таких высказываний: «Я готов выслушать критические замечания в свой адрес, но только мне хотелось бы, чтобы они были конструктивными». Иными, словами, конструктивную критику (то есть критику по существу) я принимаю, а неконструктивную – нет. Все это звучит замечательно, но вот если попытаться проанализировать, что скрывается за этой фразой, то поневоле начнешь сомневаться в искренности таких слов, тем более что и практика не подтверждает жгучего желания у кого бы то ни было выслушивать конструктивную критику. В чем же состоит суть проблемы? Да в том, что если критика является конструктивной, то она прямо опровергает того, кто излагает свои взгляды. Но для чего человек излагает свою позицию, для того, чтобы ее опровергли? Совсем не для этого; позиция излагается для того, чтобы ее приняли. Говоря же: «я жду конструктивных критических замечаний», человек фактически говорит: «я хочу, чтобы вы доказали мне, что я неправ». Это противоестественно.

Но как же тогда все-таки быть с феноменом критики, ведь ее благотворность не вызывает сомнений? Обратимся к человеку, который еще только пытается сформулировать какое-то положение. И вот, он его сформулировал, но потом подумал, и отбросил в сторону. Потом он переформулировал свое суждение и опять отбросил. Потом еще и еще раз, и допустим, все десять раз. А на одиннадцатый он таки сформулировал то, что хотел и уже спешит представить свое суждение на суд публики. Публика начинает судить: А как быть вот с этим-то? – спрашивает она. Так вот, крайне высока вероятность того, что вопрос публики касается какого-нибудь из тех моментов, который уже был критически осмыслен философом в процессе работы над своей темой. И что тогда? А тогда он с готовностью объясняет, как быть «с этим-то». Более того, в его изложении этот момент должен быть отображен вполне недвусмысленно, так что он может просто отослать спрашивающего к уже произнесенным им словам. Таким образом, всякая зрелая работа подразумевает целый ряд ответов на целый ряд вопросов критиков. И тот, кто проделал предварительную критическую работу, может довольно спокойно ожидать критики со стороны, поскольку уверен в ее «неконструктивности». Но это же самое спокойствие оборачивается лишь еще большим беспокойством в отношении критики конструктивной. И чем более зрелым является мастер, тем он должен болезненнее воспринимать именно конструктивную критику (даже саму ее возможность), поскольку она указывает на недостаточность той действительно серьезной критической работы, которую он проделывает.

Поэтому я бы сказал так: слабые творцы не принимают никакой критики, поскольку их критическая способность в отношении собственных суждений вообще развита слабо, и они собственно не способны прийти к какой-то внятной позиции. Не умея критиковать себя, они не понимают, как можно критиковать их. Зрелые же мастера способны спокойно принимать критику, но как раз «неконструктивную» критику, то есть критику, ими уже преодоленную. Конструктивную же критику со стороны не хочет слушать никто, потому что никто не хочет быть опровергнутым. Всякий предпочитает критиковать себя сам, а другие уж пусть соглашаются с ним, или пусть «ошибочно» не соглашаются. При этом, конечно, высшим мужеством является все-таки способность скорректировать свою позицию при грамотных аргументах «против». Никогда не поверю, что такая корректировка происходит без внутреннего сопротивления («ну как же это я сам не заметил»), но все-таки она возможна. В общем, максимум, который я готов допустить: это принятие конструктивной критики со стороны с очень кислой физиономией (и по не самым существенным вопросам). На большее рассчитывать не приходится.

Подведу итог рассуждениям на тему дискуссий и споров (а в спорах, похоже, рождается не истина, а ссоры). Я придерживаюсь той точки зрения, что толк в различного рода дискуссиях хоть и имеется, но его немного (при этом я не имею в виду интерпретационные дискуссии; интерпретация текста – это всегда интересно), и что чаще всего всякого рода обсуждения, по ходу которых выясняется ясное различие позиций сторон (а только такое различие собственно и рождает дискуссию) заканчиваются либо выходом из дискуссии (и это правильное решение), либо ссорой сторон. А вот кто все-таки в итоге побеждает в споре?

Вообще, в споре не может победить никто, потому что никто не считает себя проигравшим. Каждый остается при своей позиции, и ошибочность-или-истинность этой позиции не играет в споре никакой роли. Видимость же победы всегда остается за тем, кто склонен решительнее стоять на своем, за кем остается последнее слово. Кто злее, раздражительнее, нахальнее, тот и покажется в конечном счете победителем. Мне доводилось практиковать в спорах нахрапистость и злость, и всегда они работали, так что мне самому начинало казаться, что я выигрываю спор, а мои оппоненты вдруг начинали хотя бы частично, но соглашаться со мной (ну или отвечать с еще большей злостью). А когда я был настроен мягко и доброжелательно, то и выходило, что я круглый дурак, который не может постоять за свои убеждения. Степень же агрессивности зачастую возрастает пропорционально степени уступчивости, так что стоит доброжелательно согласиться с чем-то существенно-критическим в свой адрес, как тебя уже попросту сравнивают с землей.

Но вот ведь один нюанс: независимо от того, зол автор или добр, решителен или мягок – авторский текст (шире – то, что обсуждается) остается НЕИЗМЕННЫМ. Если автор выставляет что-то на обсуждение, то он считает работу над тезисом завершенной. Говорит ли это о том, что его тезис не подлежит критике? Ни в коем разе. Автор может быть и вообще не прав, а уж частичная неправота – дело обычное. Но это (выставление тезиса) говорит о том, что автор не мог сказать лучше и сказал так, как сказал. Если он прав, то и прекрасно, а если нет – то досадно. Но пытаться переспорить автора текста, значит внушать ему, что он еще не закончил работу над тезисом, а он ее уже закончил. Уточню, что имеется в виду под «неизменностью» текста, ведь вполне уместен вопрос о различного рода правке, черновых вариантах, советах с коллегами и прочем в этом роде. Когда я говорю о неизменности авторского текста, то имею в виду именно конечную редакцию; ту редакцию, которую автор уже не собирается менять, и переходит к какой-то другой работе, считая данную работу законченной.

Конечно, в каждой работе существует свой инкубационный период, то есть когда она еще только вызревает. Тут авторы ведут себя по-разному, есть и такие, которые любят выставлять еще неготовые произведения на публике, внимательно слушая, кто и что говорит, отмечая, что вызывает самую острую реакцию, а что вызывает скуку или неприятие. Далее автор может скорректировать свою работу исходя из того, что он услышал. Как относиться к такой практике – сложно сказать, мое отношение скорее негативно, потому что автор не должен ставить свою работу в зависимость от того, кто и что о ней думает. Но манера работы у разных людей разная, и если такого рода творческая дискуссия идет на пользу, то естественно, было бы глупо ее порицать.