Антон Райков - Теория соотносительности

Однако, замечу, что автор в таком случае не считает еще, что он выставляет на публике свою работу. Он прекрасно отдает себе отчет, что работа еще не закончена, а поэтому о реальном обсуждении авторского текста (творческой единицы) речи еще не идет. Но когда-то работа должна быть все-таки выставлена, автор должен прийти к какому-то финальному видению. Так вот, когда она все-таки выставлена, когда мы имеем дело с финальным вариантом работы, то вот здесь, мы имеем полное право относиться к авторскому тексту как к неизменному, и соответственно соотносить свой критический взгляд с этой неизменностью. Суть этого соотнесения состоит в том, что мы можем критиковать финальный вариант, но не можем претендовать на то, чтобы автор в нем что-то поменял.

Поэтому я настаиваю на том, что ТЕКСТ ГОВОРИТ САМ ЗА СЕБЯ. А если не говорит, то это плохой текст, но и это его «молчание» (молчание текста!) тоже говорит само за себя. Именно по этой же причине я активно недолюбливаю длительные обсуждения текстов (как своих, так и чужих). Ответы содержатся в тексте (опять-таки я не затрагиваю тут вопроса об интерпретации текста; интерпретация возможна в любом случае, что бы там текст не говорил; интерпретация – это другой жанр), а если не содержатся, ну что же – может, автор не доработал, а может, они будут содержаться в другом тексте. Смысл имеет начальная фаза обсуждения, когда стороны излагают свое отношение к написанному, далее же начинается либо разговор на другую тему, либо бесконечное повторение одних и тех же аргументов, либо взаимные оскорбления. Если вы не согласны со сказанным, ну что же тут можно поделать? Увидев чужой ложный (если) ответ, дайте свой собственный грамотный (если). Но не рассчитывайте слишком сильно, что вам удастся донести его до оппонента; на то он и оппонент, что не согласен с вами. В общем, превращайте критику чужих взглядов в собственные утверждения, а не в попытку переделать того, кто эти взгляды изложил. Ну, если вам хочется «подраться» тогда, конечно, можно и поспорить. Иногда ведь хочется подраться.

Так кто же или что же все-таки в итоге торжествует? В итоге торжествуют здравые суждения. Что касается спорщиков, то побеждает тот, кто последним или громче всех прокричал свою позицию. Если ему хочется считать, что он выиграл, то я не возражаю (а его позиция может быть и верной; я не считаю, что спорщики всегда неправы, я лишь считаю, что победа спорщика лежит вне области правоты). Поздравляю всех рьяных спорщиков с победой! Да здравствует грамотно написанный текст!

Я давно хотел прочитать «Побег из Шоушенка» Стивена Кинга. При этом самого Кинга я до сих пор не читал, кроме его книги «Мизери», которая показалась мне тошнотворной. Но какой-то хороший человек сказал по ящику, что вот есть у Кинга одна замечательная книга: «Побег из Шоушенка», и эту книгу, безусловно, стоит прочитать. Что же, раз хороший человек говорит, значит, действительно, стоит. Вот я и купил эту книжку, причем в самом дешевом и непрезентабельном формате: мягкий переплет; перспектива скорого выпадения страниц и «киношная» обложка (кадр из голливудской экранизации «Побега»).

Прочитал. Запоем за один вечер. Теперь буду повторять вслед за тем хорошим человеком из ящика: «Есть у Стивена Кинга одна замечательная книга, «Побег из Шоушенка» называется». Про что эта книга? Про одного человека, который попал в тюрьму и не сломался. Зовут его Энди Дюфресн. «Если у него все было в порядке, то кое-какую информацию о себе он выдавал в час по чайной ложке. Но если с ним что-то не так, вам этого никогда не удалось бы узнать». Ну, с ним все было «не так», но он не показывал вида и жил. Жил и ждал своего часа. Оказаться в таком полном безисходняке и выстоять! Как все это близко…да почти для всех. Почти все мы живем в «Шоушенке», то есть в рамках какой-то реальности, совершенно неприспособленной для нормальной активно-творческой жизни. Но можно сломаться, а можно подобно Дюфресну и в тюрьме «носить свою свободу, словно рубашку». Можно подняться и после того, как тебя опустили на самое дно. Можно изо дня в день идти к цели, когда, казалось бы, нет никаких средств. И в конце концов сбежать из нашего общего «Шоушенка»! Все-таки можно!!! А собственно про побег (физически – из тюрьмы) в книжке не сказано почти ничего.

Есть хорошее, а есть плохое. Есть хорошие картины, а есть плохие; есть хорошие книги, а есть никуда не годные; есть хорошее кино, а есть такое, которое никак нельзя смотреть. Итак, есть хорошее, а есть плохое. Чтобы отличить хорошее от плохого надо иметь вкус. С теми, кто умеет различать (отличать хорошее от плохого) можно о чем-то разговаривать; с теми, кто не умеет, разговаривать не о чем. При этом существуют, конечно, и личные предпочтения, но этот вопрос надо рассматривать отдельно. Отмечу только, что личные предпочтения могут трансформировать нечто объективно хорошее в плохое для нас (из-за того, что нам это не близко), но бессильны трансформировать нечто плохое в «хорошее для нас». То, что плохо, остается плохим при всех условиях. То, что хорошо, должно еще соответствовать нашим предпочтениям, чтобы мы могли по-настоящему оценить его. Итак, есть хорошее, а есть плохое и есть способность отличать хорошее от плохого.

Далее есть хорошее, а есть отличное. Есть хорошие книги, а есть отличные; есть хорошие картины, а есть отличные; наконец, есть хорошие фильмы, а есть такие, от которых трудно оторваться – просто отличные. Провести различие между отличным и хорошим совсем не проще, чем отличить хорошее от плохого. Да что там проще: это сложнее. Многие люди умеют отличать хорошее от плохого. На самом деле «плохое» нравится только персонажам, которые уж совсем ничего ни в чем не понимают. Но вот с «отличным» возникают проблемы. А именно про хорошее очень часто говорят: «отлично». Один человек сделает что-то очень хорошо, другой – отлично, а про обоих говорят: они оба хороши, они отлично потрудились. Чтобы отличить «отличное» от «хорошего», надо иметь уже не просто вкус, а развитый вкус. В общем, человек со вкусом отличает «хорошее» от «плохого», а человек с развитым вкусом прибавляет к своей оценочной шкале еще одну категорию: отлично.

Наконец, существует еще и совершенное. Точнее говоря, совершенного не существует (оно недостижимо по своей природе), но существует стремление к совершенству. Что же такое совершенное? Совершенное – это то, что по всем показателям выше отличного. Существуют такие книги, которые перечитываешь без конца; картины, от которых не отходишь часами, и фильмы, которые смотришь раз за разом, а они все не надоедают. Что же это за книги, картины, фильмы? Совершенные книги, совершенные картины, совершенные фильмы? Ну не существует совершенства, сколько за ним не гонись. Выходит, это опять какие-то отличные книги, картины и фильмы. Но при этом они лучше отличных. Не по всем показателям, но так, чтобы можно было отличить; можно было сказать: «это лучше, чем отлично». Но как же все-таки оценить то, что выше отличного, если оно при этом несовершенно? Ответ таков: перфекционист сохраняет видимость следования прежней оценочной шкале (плохо-хорошо-отлично), но сдвигает ее на одну категорию вверх. В шкале перфекциониста нормальная оценка «плохо» исчезает. То, что просто плохо, перфекционист вообще не видит; плохого для него не существует. Для перфекциониста «плохо» то, что вообще говоря «хорошо». Вот вы написали по-настоящему хорошую книгу и показывает ее перфекционисту…Не делайте, этого, он скажет, что ваша книга – плохая. «Хорошо» для перфекциониста только то, что «отлично». Вы только что посмотрели по-настоящему отличное кино, спешите поделиться своими восторженными впечатлениями с перфекционистом, но он говорит: хороший фильм. Весь ваш энтузиазм пропадает: ну как же хороший, ведь просто отличный фильм. Но перфекционист знает, что «отлично» – это высшая из возможных оценок, и он не торопится давать ее. Он видит, что можно снять фильм лучше, чем тот, который он только что увидел. Вот этот совершенно особый фильм (про который можно сказать: «лучше чем отлично») он только и готов назвать отличным. «Отлично» для него подразумевает близость к недостижимому совершенству.