Сергей Чухлеб - Лекции по истории западной философии Нового времени

Подобная позиция И. Канта становится еще более показательной, если мы учтем, что этот принцип, этот подход провозглашает не какой- нибудь радикальный философ-материалист, приверженный воинствующему атеизму. Кант – глубоко и искренне верующий человек, стремящийся в своей философии примирить науку и веру: «мне пришлось ограничить знание, чтобы освободить место вере» (27, 3, 95).

Вся старая философия предстает в глазах новой философии, как нечто сомнительное, а иногда, и как нечто малоценное. Новая философия проектирует себя, как точное, строгое научное знание. Если старая философия лишь нагромождала одну систему на другую систему, одно умозрение на другое умозрение, одно заблуждение на другое заблуждение, то новая философия мнит себя, как проект научной системы, обладающей окончательной истинностью. Словосочетания «истинная философия» или «истинная наука» весьма любимы новоевропейскими авторами.

Но эти авторы не так наивны, чтобы полагать, что одного желания быть истинным достаточно для достижения этой цели. Они задаются вопросами: Что же помешало старым философам обнаружить истину? И где гарантия, что новые попытки обрести истину не будут столь же бесплодными, как и результаты изысканий древних? Отвечая на эти вопросы, новые философы приходят к выводу, что старую философию погубило отсутствие хорошего метода познания. Соответственно, новоевропейская философия, как правило, начинает именно с разработки методологии, то есть способов познания мира– весьма характерная черта этой философии. Гносеология становится ее «визитной карточкой». Обретение правильного метода познания гарантирует успех новой философии и новой науки.

«В силу своего с самаго начала оппозиционнаго характера, новая философия получила методологическое направление, исследующее ближайшим образом самую деятельность познания, по крайней мере постольку, поскольку она именно не желала более выставлять одно утверждение против другого, но стремилась двигаться вперед при помощи научных доказательств. Часто приходится читать, что Кант впервые возвел философию на точку зрения теории познания. Это верно лишь постольку, поскольку Кант нашел окончательную форму и основание для этой гносеологической тенденции. Но нечего бояться нанести какой-либо ущерб величию Канта признанием, что эта тенденция была с самаго начала заложена в научных направлениях новой философии. Не следует забывать, что Бэкон и Декарт, различные во всем настолько, как только могут различаться два философа, сходятся однако в том, что признают необходимым исправить бесплодность схоластики новым методом мышления, и что их метафизическия системы целиком построены на искомых ими методах; не следует также упускать из виду, что уже у Локка ясно и точно выражено требование установить границы и силу познавательной способности человека, прежде чем приступить к исследованию вещей. Этот гносеологический основной характер новой философии находится в теснейшей связи с ея борьбой против схоластических форм мышления, и так как последния состояли лишь в педантическом развитии аристотелевской теории силлогизма, то как раз эти новыя научныя обоснования философии находятся, повидимому, в сильнейшем противоречии с Аристотелем… В этих поисках за новыми методами обнаруживается достойная внимания зависимость философии от специальных наук, которыя прокладывали свои собственные пути впереди ея и независимо от нея, в особенности же от естествознания, формы познания котораго имели решающее влияние на выработку философской методологии». (28. 103).

Причем, методы новой философии предельно рациональны. В этом отношении, проблема соотношения рационального и иррационального, веры и знания сохраняет свою значимость и для новоевропейской философии. Но в отличие от Средних Веков атакуемой и защищающейся стороной здесь оказывается вера. И эта защита оказывается не очень эффективной – с каждым новым шагом общества и науки по пути прогресса религии приходится сдавать одну позицию за другой. Соответственно, наиболее радикальные философы, предвидя, чем это кончится, стремятся вовсе отказаться от веры. Умеренные же, не желая отрекаться от традиции и мнения толпы, пытаются найти некий компромисс, который позволил бы сохранить веру, не жертвуя при этом интересами науки.

Наука Нового времени покоилась на двух основаниях: опыт (прежде всего, экспериментальный метод) и рациональность (прежде всего, математика). Соответственно, новая философия науки должна была корректно учесть оба фактора. Но какой из них важней? Здесь мнения разделились. Одни полагали, что основным источником познания является опыт, а рацио лишь оформляет данные этого опыта. Другие же отдавали предпочтение рациональным методам, полагая в них основание для знания. В итоге, в философии Нового времени образовалось два течения: эмпиристыи рационалисты. Они яростно сражались друг с другом на протяжении XVII–XVIII вв. Последующая философия преодолела это противоречие.

Забавно, но противостояние эмпиристов и рационалистов носило к тому же и географический характер. Существует несколько условное деление на «островную» и «континентальную» философии. Эмпиризм традиционно владел умами философов с Британских островов. Рационализм же процветал на континенте. Причины подобного тяготения к какому-то виду философии достаточно сложны. Мы укажем лишь на один фактор. Англия была лидером в процессе формирования индустриальной цивилизации. Соответственно, ее философы тяготели к эмпиризму как к учению, радикально порывающему с древней философией. Континентальные же страны, в этом отношении, были более консервативными, если не сказать, более отсталыми, и, в силу этого, их философы тяготели к рационализму, учению, которое органично произрастало из древней философии.

Современная культура существует, в том числе, и потому, что она в массовом порядке потребляется миллионами и миллиардами людей. Как всякий продукт производства, культурный продукт нуждается в потребителе. Если роман или философское эссе, симфония или картина не покупаются заинтересованными в них людьми, то существование писателя, философа, композитора или художника просто невозможно (если, конечно, он не финансирует себя сам – личный капитал, помощь родных или друзей, работа на фирме или в учебном заведении). Он не сможет себя прокормить, он не сможет окупить затраты на свое профессиональное обучение. Для общества его существование и творчество будут экономически излишними.

В свете этого обстоятельства радикальная критика современной «западной» (капиталистической) цивилизации оказывается весьма проблематичной. Нелепо, когда организм, социальная форма или человек стремятся уничтожить самое себя.