Сергей Чухлеб - Лекции по истории западной философии Нового времени

А между тем, эти радикальные критики стремятся именно к этому. Они – порождение современной цивилизации. Их идеи и ценности, их аксиомы и основные понятия есть также порождение этой цивилизации. Безумие и невроз, когда порождения цивилизации отрицают собственное основание – умный человек не рубит сук, на котором сидит.

Как правило, эти критики являются представителями интеллигенции, свободно и пафосно выражающими свои идеи со страниц книг, газет, журналов и телевизионных экранов. Озвучивая эти идеи, они получают материальное вознаграждение от потребителей их идей. И очень печально, что эти люди не понимают, что их существование как свободных интеллектуалов возможно, лишь благодаря столь ненавистной им цивилизации. Отрицая ее, они отрицают и самих себя.

Критики современной цивилизации, безусловно, являются «еретиками» по отношению к господствующей социальной и культурной форме. Жаль, что они не испытывают благодарности к цивилизации, которая породила их, и которая позволяет им в комфортных условиях ее отрицать. В рамках иных цивилизационных форм эти люди были бы безжалостно подвергнуты пыткам и уничтожены. То же самое произойдет и в том случае, если их проекты восторжествуют, что уже было неоднократно доказано в рамках социальных экспериментов, осуществленных в XX веке (например, коммунизм или фашизм).

Неразумие этих людей представляется меньшим, если допустить, что они втайне надеются стать во главе предлагаемых ими идеальных обществ. В этом случае становится понятно, почему они не боятся гибели – рассчитывая стать господами идеального общества, они уверены в собственной безопасности. Но, к сожалению, все те же социальные эксперименты, осуществленные в XX веке, убедительно демонстрирует, что на безопасность эти люди рассчитывать не могут. Сбившись в партию и захватив власть над обществом, они по необходимости разворачивают террор против инакомыслящих, но очень скоро этот террор настигает и самих членов революционной партии. В итоге, выживают те немногие, кто смог проявить максимум подлости, изворотливости, беспринципности и жестокости. Посетив одно из многочисленных кафе или салонов, в которых собираются будущие спасители человечества, вы можете развлечься фантазией о том, что эти люди смогли реализовать свою программу и победить. Попробуйте угадать: кто из них выживет и станет могущественным тираном, а кто умрет в застенках вездесущей и всесильной службы государственной безопасности.

Френсис Бэкон – один из основоположников новоевропейской философии. Но констатация этого факта тотчас облекает Бэкона в бронзовые одежды и водружает его на постамент… и он остается там – монументальный и чуждый проходящему мимо современному человеку. А между тем, Бэкон – это один из тех, кто создал современный мир и современный образ мышления.

Френсис Бэкон родился в Лондоне в 1561 году в семье высокопоставленного чиновника. Его отец был лордом-хранителем печати при королеве Елизавете (сейчас бы мы сказали: «глава администрации президента»). Бэкон получил прекрасное образование. Карьера его могла бы быть стремительной, но к моменту начала карьеры Френсиса, его отец умер. И Бэкону пришлось начинать «с нуля». Человек он был беспринципный и, потому, готов был пойти на многое ради своего карьерного роста.

Констатируя факт беспринципности Бэкона, я несколько нарушаю каноны устоявшегося биографического жанра. Книга, сообщающая читателю о мыслях и деяниях великого человека, должна, как полагают многие, представлять его в положительном свете, дабы читатель укреплял свою добродетель и «дум высокое стремление» на примере великих деяний великого человека. Но я предпочитаю истину поучению и потому честно констатирую беспринципность Бэкона.

Для успешной карьеры Ф. Бэкон нуждался в солидном покровителе. И такого покровителя он обрел в лице фаворита королевы, графа Эссекса. Десять лет граф удостаивал Френсиса дружбой и покровительством. Но в 1601 году граф Эссекс впал в немилость, и был, по распоряжению королевы, подвергнут судебному преследованию. Целью этого преследования была казнь обвиняемого. Но к несчастью для королевы Елизаветы, она правила Англией – страной, которая к тому времени уже несколько сот лет гордилась своей приверженностью закону и принципу неприкосновенности личности. Она не могла заявить, подобно Ивану Грозному: кого хочу – казню, кого хочу – милую.

Это, кстати, весьма удивляло и возмущало Ивана Грозного. Он так и написал королеве Елизавете: «Мы думали, что ты в своем государстве государыня и сама владеешь и заботишься о своей государевой чести и выгодах для государства, – поэтому мы и затеяли с тобой эти переговоры, но, видно, у тебя, помимо тебя, другие люди владеют, и не только люди, а мужики торговые (намек на парламент – Ч. С.), и не заботятся о наших государских головах и о чести и о выгодах для страны, а ищут твоей торговой прибыли. Ты же пребываешь в своем девическом звании, как всякая простая (в подлиннике – «пошлая» – Ч. С.) девица». (30. С. 106).

Судебный процесс по делу графа Эссекса зашел в тупик и грозил совершенно развалиться. Но дело спас Френсис Бэкон. Его изощренный ум и прекрасное знание юриспруденции позволили успешно обвинить его бывшего покровителя в государственной измене. Граф был казнен, а карьера Бэкона пошла в гору.

Относительно этого эпизода в биографии Бэкона немецкий историк философии Куно Фишер пишет следующее: «Если бы для накала человеческих страстей существовал термометр, способный измерить его, то оказалось бы, что у Бэкона градус теплоты сердца был весьма близок к нулю. Практические цели имели для него гораздо большее значение, чем сердечные склонности… Если ему приходилось выбирать между практической жизненной целью и сердечной склонностью, то можно было определенно предположить, что Бэкон предпочтет первую… Вот чем с внутренней стороны объясняется печальный эпизод его жизни: роль, которую Бэкон сыграл как официальный адвокат королевы против графа Эссекса. Это был самый жестокий случай коллизии, в какую только могли прийти его интересы. Коллизия была не между долгом и интересом, а между эгоизмом и дружбой. Граф любил его страстно и осыпал множеством благодеяний, за которые Бэкон питал к нему такую сильную признательность, какую только допускал его чуждый страстей темперамент. Но в графе он любил не столько друга, сколько могущественного любимца королевы, бывшего для него полезным. Любимец пал, и дружба Бэкона должна была подвергнуться испытанию, которого не смогла выдержать… Он действительно пытался и словом, и делом пустить в ход все средства, чтобы спасти графа Эссекса, не повредив себе самому. Попытка не удалась: страстные и противозаконные действия, которыми увлекся пылкий граф, уничтожили всякую возможность спасения, и Бэкон был вынужден выбирать между графом и королевой. Он выбрал согласно своему характеру. Он должен был по воле королевы поддержать обвинение и публично оправдать казнь графа, когда она была совершена. Он поддержал обвинение, оправдал казнь; он сделал то и другое без сострадания, так, что явственно обнаружилось, что Бэкон имел единственное намерение – угодить королеве. Когда королева пожелала, чтобы он защитил совершенную казнь в особом сочинении, Бэкон ответил изъявлением радости по поводу того, что его перо нравится королеве». (48. С. 233–235).