Сергей Деменок - Символ и капитал. Материализация символа

Мы погружаемся в плотный символический поток. который проявляет себя на двух регистрах: рациональном и эмоциональном. Информация все меньше означает знание, все больше – изменчивый поток интерпретаций. И этот поток нарастает, девальвируя информацию как знание.

КОГДА ИНФОРМАЦИЯ ДЕШЕВЕЕТ, ДОРОЖАЕТ ВНИМАНИЕ.

На первой линии захвата внимания – избыточность секса, цвета, звука, образов, запахов. На второй линии – создание и продвижение потребностей. На третьей линии – соблазн модных трендов, гламурных звезд и привлекательных мифов. Мы погружаемся в атмосферу символического карнавала, в котором процессы, оторвавшись от вязкого физического основания, ускоряются. На высоких скоростях факты сталкиваются с фикциями. После столкновения появляются новые факты и новые фикции. Теперь фейк неотличим от факта. И тот и другой сохраняются и передаются посредством виртуальных битов. Скорости виртуальных частиц и виртуальных процессов преодолевают все мыслимые барьеры. Фотоны могут достигать цели раньше, чем отправятся в путь, и могут находиться в двух точках пространства одновременно.

Информационный сигнал получают до того, как он был отправлен. В квантовом вакууме пара виртуальных частиц аннигилирует, не успев родиться. И если это фантастика, то мы живем в самой гуще этой слаженной и согласованной фантастики. Но самое фантастическое и чудесное то, что символ приобретает качества, присущие веществу, – инертность и плотность.

► Мы не только полагаем, что есть такая вещь, как символ, но и обнаруживаем обстоятельства, при которых символ есть вещь.

Сначала появились знаковые символы.Знаковые символы имеют своего рода «вирусную» привязанность к материальным носителям. Знаковый символ легко покидает свой вещественный носитель и закрепляется на новом. Знаковый символ слишком невесом и слишком просто клонируется. У него нет вещественной плотности, нет присущей веществу инертности.

Потом появились информационные символы.

Информационный символ, такой как бит, будучи встроен в структуру программы или алгоритма, гораздо сильнее укоренен в физической реальности. Он неотделим от процесса, но еще не привязан к веществу. Бит имеет информационный вес, но еще не дотягивает до материальной плотности вещества.

Наконец, символическое соединяется с физическим и появляется квантовый символ – кубит.В нем символическое, динамическое и вещественное сливаются в единое целое. Любая виртуальная операция, которую можно организовать посредством квантовых символов, может быть реализована «на самом деле».

Материализация символа изменяет все вокруг. Теперь идейная надстройка, которая всегда уклонялась от диктата материального базиса, сама становится материальной.

МАРКСИЗМ

ВОЗВРАЩАЕТСЯ!

Капитализм сформировался в XIV–XVII веках прежде всего как экономическая система производства товаров, основанная на рынке и на частной собственности в общественных отношениях. Массовое изготовление вещей и предметов в XVII веке ознаменовало начало индустриального капитализма. С этого момента, словами Манифеста Коммунистической партии,

«Все возникающее оказывается устарелым, прежде чем успевает окостенеть».

В череде беспрерывных социально-производственных переворотов капитализм заменял символическую систему феодальных отношений холодным расчетом и чистой рациональностью.

Однако едва рациональный расчет захватил все пространство хозяйственной деятельности, как капитализм изменил своему курсу против символического, но сохранил статус перманентной революции.

В очередной раз капитализм произвел «новейшую формацию». Эту формацию можно назвать символическим капитализмом на том основании, что наиболее вознаграждаемыми являются сферы производства и воспроизводства функций, операций, программ; далее – знаков, в том числе денежных, и, наконец, фантастических виртуальных образов. Новый поворот капитализма предопределен всей логикой его развития от изобретения полезных вещей и предметов к усовершенствованию процессов их производства и, наконец, символизации, пронизывающей вещественное (предметы и факты) и операциональное (функции и алгоритмы).

Капитализм вышел на символический режим в конце ХХ века, когда повышение производительности за счет разделения труда, внедрения конвейера и стандартизации процессов и процедур приблизилось к насыщению: значительные усилия производили незначительный результат. Это ознаменовало завершение индустриального капитализма и переход капитализма в новую стадию, которую за неимением дефиниций обозначили термином «постиндустриальный капитализм». Если смыслом индустриализации было удовлетворение массовых потребностей, то смыслом постиндустриального производства стало создание новых потребностей, заранее не существующих. Новые потребности приходится постоянно изобретать «в духе времени».

► ZEITGEIST– «ДУХ ВРЕМЕНИ» – НОВЫЙ ИМПЕРАТИВ.

Представление о «новизне» появилось сравнительно недавно, в конце XVIII века. Средневековый человек подобными категориями не мыслил. Ларс Свендсен в «Философии моды» указывает, что в средневековой живописи библейские персонажи изображаются в одежде Средних веков. Святое семейство облачают в костюмы, которые вполне подошли бы членам семьи итальянского купца. Маловероятно, что тогда существовало ясное понимание того, что эти персонажи в действительности носили «старую» одежду, в то время как их изображали в «новой».

Естественно, люди всегда понимали, что определенные предметы новее других. Мы можем обнаружить примеры употребления латинского modernus (котоpoe значит «новый» или «новее» и от которого происходит понятие «современность») уже в VI веке. Тогда оно употреблялось для обозначения разницы между эпохой язычества и новым христианским периодом. Однако различие между «новым» и «старым» получило широкое применение гораздо позже, в эпоху Просвещения.

► НОВИЗНА ПРИВЛЕКАТЕЛЬНА.

Этот тезис Канта стал актуальным, когда городская буржуазия укрепила свои позиции и начала завоевывать власть, принадлежащую феодальной аристократии. В этой борьбе буржуазия нашла опору в технической модернизации и моде. Техническая модернизация девальвирует ценность земельных наделов, а мода обесценивает знаки принадлежности к аристократии. Модернизация и мода стимулируют отход от традиций, освобождение от авторитетов и авторитаризма, девальвацию патриархальных укладов. В XX веке этот отход от традиций ускорился. Появление средств массовой коммуникации привело к сближению и столкновению ранее автономных культур. Возникла поп-культура, стирающая любые культурные и культовые знаки. Когда модернизация, мода и поп-культура поставляют изменения ради изменений, они под флагом уникального и маргинального внедряют универсальный курс на гомогенизацию социальной среды. Этот курс приходится маскировать, ведь быть современным означает быть уникальным. Сегодня индивидуальная уникальность – это основное достоинство, с которым соотносятся все остальные ценности и которое стимулирует неуемную тягу ко всему новому. Пристрастившись к новизне, потребитель впадает в зависимость от чувственных стимуляторов – новых товаров и новых впечатлений. Элементом привлекательности товара новой волны становится обещание того, что он скоро будет заменен, – обещание новой дозы эмоционального возбуждения. Сбытовая политика компании Apple служит тому иллюстрацией: iPhone 3, iPhone 4, iPhone 4s, iPhone 5, iPhone 6 и 6s… Квантовое излучение модельных рядов производит возбуждение по всему пространству символического обмена. К символическим товарам относятся те, которые вполне могли быть абсолютно иными. Однако потребительское пространство, искаженное символическим товаром, провоцирует появление сходных символических товаров. Так, популярность модельного ряда Apple привела к появлению аналогичного модельного ряда от Samsung – линейки продуктов Galaxy.