Виктор Кротов - Человек среди чувств. Начало. Сказки и размышления о внутреннем ориентировании

Непоследовательность открывает мне возможность вырваться из русла, в которое моё мировосприятие было втиснуто за счёт внешних воздействий. Непоследовательность позволяет мне отказаться идти по следам того, кто когда-то пленил меня и повёл за собой, не заботясь о том, что у меня может быть собственный путь.

Непоследовательность связана с тем, что человек существует одновременно во многих разных измерениях и не всегда может свести их в себе воедино.

Многие учения, понимая это, культивируют определённую непоследовательность в своих собственных границах. Но человек вправе перешагнуть и эти границы. Он может следовать разным учениям, одновременно или поочерёдно, и ни одно из них не должно требовать от него верности навсегда только потому человек однажды сказал ему «да» или в чём-то на него положился.

Право на заблуждение

Учение может оправдывать свои притязания на человека тем, что спасает его от заблуждений. Но человек имеет право выбрать и неверное направление, право зайти в тупик, право впадать в заблуждения и преодолевать их.

Всякое усилие по ориентированию несёт нам необходимый внутренний опыт.

Вряд ли кто-то может решить для другого, какой опыт ему необходим, а какой нет. Чтобы научиться узнавать своё , необходимо встретить на жизненных путях много не своего – того, что потом, в сравнении со своим, мы можем назвать заблуждением.

Учение не может упрекать человека в заблуждении, пока тот не научился видеть нужные ориентиры своим зрением. На глазах ему эти ориентиры не нарисуешь. Право на заблуждение – это право на постепенную разгадку и постепенное осуществление своей личности.

Право на признание личности

Право на признание личности собирает в себе все остальные права человека в философии, и добавляет к ним нечто особое, с чем не всегда просто примириться.

Нам легко признать личностью тех, кто вызывает наше одобрение и уважение. Мы вынуждены признать личностью человека с характером, даже если он нам антипатичен. Но этого мало. Философия должна признать личностью абсолютно каждого. Полноценной личностью является даже самый малый ребёнок – и не лучше ли взрослых ориентируется он в главном? Личностью является любое ничтожество, любой злодей, любой идиот. Это звучит не слишком приятно, но всякий другой подход искажает реальность. Каждый по-своему решает вечную для человечества задачу ориентирования в главном, и мы должны признавать как факт любое достигнутое человеком на сегодняшний день решение.

Да, многим людям не удаётся, с нашей точки зрения, а иногда и с их собственной, решить эту задачу наилучшим образом. Кому-то вообще не удаётся её решить – и тогда его жизнь превращается не в становление, а в крушение личности. Да, человек может заблудиться окончательно, как альпинист может сорваться в пропасть. Это неизбежный риск свободы. Но каждый начинает жизнь с попыток понять, что для него всего важнее, и сориентироваться в этом. И в этом смысле каждый является личностью.

Если кто-то чувствует себя в состоянии помочь другим ориентироваться в главном так, чтобы личность могла осуществиться, – тут философия перестаёт быть личным делом. Она может концентрироваться в общепризнанное учение или служить немногим, но в любом случае она обращена к личности. И важно помнить, что существует великое множество других личностей, которым не в силах помочь это учение, а может быть, и никакое другое. Но каждый из нас – всё та же личность, имеющая своё право на свободу. Каждый по-своему, иногда в недомыслии, иногда в отчаянии, иногда в неведомой нам мудрости, пытается определить свой путь или хотя бы нащупать место для следующего шага.

Начну сразу со сказки:

Мы живём себе плотной жизнью, а про воздушную знаем мало. Почти никто из нас не знает, что живут в воздухе ветряные люди. Ещё с тех незапамятных времён живут, когда ветров вовсе не было. А вот ветряные люди уже были.

Каждому из них хватало воздушной силы только на то, чтобы самому перелетать с места на место. Так они и порхали туда-сюда: прозрачные, из плотной жизни незаметные, лёгкие и свободные.

Потом научились ветряные люди вместе сливаться. Если собраться им вместе – хоть мало, хоть много их будет, – если обняться крепко-накрепко, если удержать это объятие час-другой, превращаются они в один общий ветер. Уже ни рук, ни ног, ни голов в нём не различить. Зато и все силы в одну общую воздушную силу соединяются.

Дуют с тех пор большие и малые ветра по всему воздушному океану.

И каждому хочется ещё сильнее стать. Подлетит ветер к ветряному человеку, который ещё сам по себе, зовёт: давай сольёмся! Иногда бросится человек в его объятия, вольётся в общий ветер, у того силы и прибавится. А если откажется, ветер гонится за ним, но человек только дальше отлетает – под ветряным-то напором.

Так и гоняются ветры за ветряными людьми. Друг друга отпихивают, силой мерятся. А ветряные люди летят от них вверх тормашками в разные стороны. Поневоле захочешь слиться с каким-нибудь могучим ветром. Или наоборот – затаиться от всех ветров в густой кроне дерева.

Но мы живём своей плотной жизнью и об этих ветряных приключениях даже не ведаем. Хотя спрятаться от ветра порою хочется и плотному человеку.

Как эти ветры в воздухе, так учения сражаются за нас, земных людей, которые могут принять предлагаемые ими направления или отвергнуть. Но нам вовсе не нужны их сражения. Для нас был бы лучше миролюбивый человеческий язык – чтобы что-то понять до того, как бросаться в могучие объятия. Если философия не даст нам такого языка извне, может быть стоит отбежать в сторону и от философии.

И, отбежав в сторону, самое время вспомнить про то, что мы живём не только во внешнем мире.

Может быть, сам наш внутренний мир и послужит нам спасительной кроной густого дерева, чтобы на время затаиться от напористых идеологических и философических ветров?..

Может быть, вообще невозможно надёжно решать свои проблемы, не научившись ориентироваться в собственной душе? Ведь и знакомство с учениями нужно нам не для того, чтобы служить выбранному учению-повелителю, а для того, чтобы обрести внутреннюю свободу и уметь пользоваться ею. Каждый из нас является главным философом для себя самого, и если нам нужна философия, то прежде всего для того, чтобы помогать этому философу. Чтобы он был не плохим философом, а хорошим.

Превращение философии в наше личное дело не облегчает нам жизнь.

Внутренний мир ничуть не проще внешнего, и ориентация в нём требует немалых усилий. Более того – как раз во внутреннем мире нас ждут самые удивительные приключения: даже тех, кто по натуре благополучно избегает приключений в мире внешнем.