Виктор Кротов - Человек среди чувств. Начало. Сказки и размышления о внутреннем ориентировании

Для внутренних путешествий и приключений нужно хорошее снаряжение. Многие мастерят его сами. Многим помогают учения, но и здесь без индивидуальной подгонки не обойтись. Во всяком случае общего рецепта нет. Ведь у каждого своё сообщение внутреннего мира с внешним.

На самое дно океанской впадины спустили учёные подводный аппарат. Были в нём всякие приборы и подводный исследователь Сумбад, чтобы ими управлять. Но когда настало время подниматься, оказалось, что аппарат зацепился за камень – и ни в какую.

Вот живёт Сумбад внизу, а наверху учёные голову ломают: как же его поднять. Долго живёт.

Хорошо, что к его аппарату вёл глубинный шланг конструктора Дамбуса. По этому шлангу можно было передать воздух, электричество, еду, одежду, книги и всё прочее. Дамбус сумел спустить Сумбаду даже водолазный костюм для прогулок по дну.

Наконец придумали освободительное устройство. Только одному с ним не справиться. Пришлось и Дамбусу надеть водолазный костюм. Спустился он к Сумбаду прямо по своему необычному шлангу. Установили они устройство, вернулись в аппарат и стали ждать, пока сработает.

А Дамбус всё по сторонам оглядывается. Странно! Водолазный костюм у Сумбада совсем не такой, как он посылал, и остальные вещи не такие. Даже у книг незнакомые названия. Спрашивает Сумбада: в чём дело? Тот плечами пожимает. «Такой вот у тебя глубинный шланг, – говорит. – Пока до дна вещь дойдёт, очень изменяется».

«Так это что же – и я изменился?» – хмыкнул Дамбус. «Ещё как, – кивнул Сумбад. – Даже глаза другого цвета. Ну ничего, нам долго подниматься, успеешь прежним стать. А я успею последнюю книгу дочитать: наверху таких нет».

Тут как раз устройство сработало. Начали они подъём. Сумбад в книгу уткнулся, а Дамбус зеркало схватил и смотрит, когда же цвет глаз восстановится.

Как бы искусно ни был устроен наш глубинный шланг, по которому сознание получает то, что ему нужно, от внешнего мира, всё доходит к нам изменённым. Учение, снабжающее нас представлениями о жизни, должно знать об этом и интересоваться происходящими метаморфозами – чтобы приготовленная им для нас мировоззренческая провизия оставалась съедобной. Если это так, если учение понимает, что работает на человека (и мы сами понимаем, что оно работает на нас), можно надеяться на успешное обеспечение нашей глубинной деятельности.

Если воздушная сила учения помогает нам летать, а не закручивает учение ветряным штопором в борьбе с другими учениями, нам не нужно от него прятаться.

Обо всём этом и нужно помнить нам, в каком-то отношении ветряным людям, а в каком-то глубинным, когда мы выбираем, какое из учений годится нам в проводники.

Мудробородая философия, объявляющая себя наукой и загромождающая наши головы многослойными изысками эрудиции, может помочь лишь небольшому количеству энтузиастов, у которых хватает сил докопаться до сути словесных формул и перевести их на свой внутренний язык. Нам нужна философия-искусство, чутко сопереживающая нам в наших жизненных поисках, помогающая нам увидеть, что для нас важнее всего, и идти по своим путям, не теряя самого важного из вида.

Мы не будем грустить о той философии, от которой бежим, если мы бежим навстречу своей философии.

Все знали: Бдам был озорником. Однажды он залез в лодку на причале, отцепил её и поплыл. Только вёсел там не было. Унесло его течением и принесло его на далёкий остров.

Здесь жили одни учителя. Обрадовались они Бдаму. Каждый его к себе тянет, каждый своему предмету учить хочет.

Спрашивает Бдам:

– А где же ваши ученики?

– Всех выучили, – говорят учителя.

– А кем я буду, когда вы меня выучите?

– Тоже учителем будешь, не хуже нас.

– Ха! – говорит Бдам. – так это уже не поозорничаешь.

И не стал вообще учиться.

Учителя за ним бегают, ловят, к себе тянут, уговаривают. А он одним озорством занимается. Рад-радёшенек такой жизни. Вырос, а всё озорничает.

Да только приехали на остров родители с очень грустным ребёнком. Искали, кто может научить его веселиться. Все учителя руками разводят, говорят: вам только Бдам поможет. Пришлось Бдаму стать учителем озорства. Такой уж остров оказался учительский.

Может быть, в школах будущего (или хотя бы в университетах) этот предмет – внутреннее ориентирование – займёт когда-нибудь первое место. Когда-нибудь всякому просвещённому человеку будет очевидно: без культуры самопознания вся остальная культура превращается в подслеповатое «иду туда, не знаю куда, ищу то, не знаю что». Мы привыкли к этому подслеповатому существованию, как некогда люди привыкли к пещерной жизни, но надо же когда-нибудь духовной эволюции догонять материальную.

А может быть и нет. Может быть, «часы» на изучение внутреннего ориентирования должна предусматривать не школьная (или университетская) программа, а наш внутренний завуч, отвечающий за развитие одной-единственной личности. Но и в этом случае необходимо множество разнообразных учебных пособий, подходящих для разных интеллектов и темпераментов, необходимы учителя-консультанты, необходимы факультативные занятия, куда можно придти со своими вопросами.

Что же касается экзаменов, то жизнь устраивает их нам неожиданно и достаточно часто, не оглядываясь на то, усердно ли мы занимаемся самым важным предметом или валяем дурака, на что каждый, наверное, тоже имеет право.

Впрочем, в ожидании тех чудесных времён, когда значение внутренней культуры получит всеобщее признание, каждый из нас может признать её значение для себя. Каждый может уделить внимание внутреннему ориентированию, начиная с любого мгновения. И раз мы с тобой, читатель, встретились на страницах этой книги, значит для нас это мгновение уже когда-то настало.

С выяснения смысла названия книги, наверное, следовало её начать. Тем более, что название со странностью. «Человек среди учений» – это ещё понятно. Но «Человек среди чувств»?..

Среди чьих чувств? Ведь не среди чужих. А если среди своих, то разве чувства человека – это не он сам? Как это возможно: быть среди себя самого?

На вопрос «возможно ли это?» ответить легче. Достаточно рассказать сказку.

На вопрос « как это возможно?» ответить труднее. Пришлось бы рассказать множество сказок. Для каждого свою. Но что-то в них было бы общее.

Сидел как-то поэт в саду и сочинял стихи: пришло к нему вдохновение. И вдруг ему стало ужасно интересно рассмотреть вдохновение поближе. Протянул к нему руку, а вдохновение наутёк. А поэт – за ним!..