З. Лапина - Экософия духовной жизни будущего

Таким образом, буддизм выступает и как исторически сложившаяся социокультурная форма одухотворения человека, и как необходимое основание экосинтеза этносоцио-культур, нового типа эко-межличностных отношений – отношений экогармоничного взаимоутверждения – творчества синтезирующихся типов творческих индивидуальностей. Он необходим как био(психо)социальный инструмент развития человечества, также требующий включения в процесс экогармоничного синтеза всех форм духовности народов мира, – и для выполнения своей фундаментальной регулятивной функции – побуждения к эко-творчеству, и посредством этого снятия и их, и своих собственных ограничений.

В этой связи, очевидно, что буддизм, как социокультурная форма особого – женского психосоциокосма, обладая свойством особого творческого био(психо)магнетизма, способствующим вовлечению в созидательный процесс репрезентантов всех половозрастных групп населения Земли и типов творческих индивидуальностей, обеспечивает в результате происходящего на этой основе эко-гармоничного этносинтеза условия и для порождения творческой индивидуальности высшего ноосферного – духовно-творческого типа, и для самообогащения, открывающего путь к повышению творческих потенций и их развития всеми репрезентантами самого женского психосоциокосма.

Будущая русская модель экогармонизации системы «наука – образование» как вектор-ориентир самосовершенствования японской творческой индивидуальности.

В Японии система «наука-образование» организована по двум несовместимым между собой моделям-стандартам: восточному и западному (=американскому). Сначала у маленьких японцев развивают их творческие, художественные способности, а затем их калечат, канализируют их развитие по западным: предметно=анти-экологичным и скрыто-бесчеловечным стандартам. В соответствии с ними же организуется и наука, в особенности естествознание, техническое и экономическое знание, которое ведет скорее к понижению творческого потенциала, чем к его развитию. Экогармонизация предметного научного и учебного знания в живое снимает это противоречие, делает всю систему «образование-наука» системой развития творческих способностей японцев, что может вывести их на качественно новый уровень личностно-творческого прогресса. Вся эта система становится подобной той, которая существует в Японии лишь в отношении раннего детского возраста.

В России имеется серьезный экспериментальный опыт (профессор В. И. Козлачков [210]) по «сжатию» предметно-разрозненных знаний в образно-художественные, что сильно сокращает общий объем знаний. Но главное – изменяет их структуру и функцию, что в свою очередь ведет к повышению уровня профессионализма, повышения творческого потенциала на два – четыре порядка и т. п.

Однако чтобы построить стратегию выхода Японии на качественно новый уровень одного, даже массового эксперимента (каковым является продолжающийся эксперимент В. И. Козлачкова в России и в Белоруссии) – недостаточно. Необходимо решить двойную задачу, или проблему двух уровней:

1) построить японский вариант экософии и Живой логики;

2) создать два качественно новых (для Японии) типа образов:

а) мужской эко-творческой индивидуальности будущего;

б) синтезирующей творческой индивидуальности четырехмерного типа.

Для этого необходимо показать непригодность существующих философии, формальной логики и связанной с нею теории познания для решения этих, качественно новых для Японии проблем (см. соотв. глоссу в данном томе энциклопедии). Решать их, естественно, следует, прежде всего, при опоре на живые реалии японской национальной культуры, ассимилируя опыт мировой культуры, т. е. сохраняя, развивая образный строй японского опыта, а не разрушая его (как это делает американская и западная в целом цивилизация своими наукой, философией, логикой, культурологией, эпистемологией…).

Будущее западной гуманитарной науки, или ее нормативный прогноз. Общепринято, что гуманитарная наука Запада, в т. ч. культурология и социология (равно как и западническая наука в целом), – в состоянии кризиса, перелома в своем развитии, поиска новой парадигмы, новых идей, интегрирующих разные свои сферы в некое новое, непременно живое единство, а также себя как такую целостность – с другими науками и сферами культуры: философией, логикой, другими культурами. Этот кризис – системно-всеобщий. Таким же, системно-всеобщим должен быть и выход, а значит, и стратегия=теория этого выхода. Некоторые их предпосылки в социологии уже имеются. Но они в основном двух типов: 1) критического и 2) внешне-предметного (агрессивно=потребительского). Они не выходят за пределы западной предметно=деятельностной, потребительски=мужской=социетальной парадигмы, в принципе себя исчерпавшей.

Выход может быть найден, по-видимому, лишь на основе, в контексте экогармоничного синтеза культур Востока – Запада – Евразии (=России). Рацио=западная гуманитарная наука вообще и социология в частности тоже должна участвовать в этом глобальном процессе, но при снижении уровня претензий, при снятии ее установки на всеобщность. В принципе нормативный прогноз гуманитарной науки вообще, культурологии-социологии в частности, техно-экофобной цивилизации в целом – это экология культуры, экосоциология и социум творчества Жизни=Культуры.

Здесь же попытаемся конкретизировать этот прогноз путем обобщения уже сделанного гуманитарной наукой Запада, гл. обр. западной социологией, но при непременной смене ею своих оснований – смысла – установок – целей – ценностей и логик, т. е. при развитии ею себя путем выведения=выхода на качественно новый уровень, как бы это ни было трудно. Но трудности эти – творческие, они дают – при их разрешении – и огромное творческое удовлетворение.

Но тогда встает комплекс проблем о новом соотнесении социокультурных традиций разных (Восток – Запад – Евразия) типов, но также и о новом типе взаимодействия и внутри западной культуры, между такими ее сферами, как религия – искусство – естествознание – обществоведение, что выражается, в частности, в многообразии социологических теорий – концепций – идей. Что делать с ними? «Возможно ли сведение этих концепций, теорий, подходов в единую парадигму (метапарадигму), обеспечивающую целостность социологического познания и знания?» [184, с. 370], или, гораздо важнее: целостность Жизни: Природы – общества – человека и его культуры? «Стремление социологов определить предмет своей науки свидетельствует о существующей эпистемологической неопределенности» [184, с. 370], проблемности самого характера – сути – оснований социального и вообще рацио=научного знания, «теоретико-методологически социология… не завершена: ее развитие не привело к созданию сколько-нибудь общепринятой (фундаментальной) теоретической системы» [184, с. 371], «растет пропасть между исследованием и методологией» [184, с. 372]. Остро ощущается необходимость создания общесоциологической теории, но возможно, и шире – нового уровня ее [184, с. 373, 377 и др.]. «В этой ситуации выручает опыт и достижения прежде всего тех стран и народов, которые находятся в точке роста на линии фронтального прорыва человечества в будущее» [184, с. 378].