Марсель Шафеев - Проекция цели. Ёмкость смысла

головоломках человека над некоторым, я бы сказал,

с чудинкой, объектом отдавшегося заворожитель-

ной казуистике и игривой изощренности разума.

Оденьте чучело в платье самого последнего фасона и сами

станьте рядом в простой одежде и посмотрите, кому покло-

нятся раньше – чучелу или вам. (Генри Торо)

Плакать – не всегда значит страдать. (Жанлис)

Слишком сладкий плод ничего не говорит борцу. Поэтому

женщина говорит ему: горький вкус остается в самой слад-

кой женщине. (Фридрих Ницше)

Добрые умирают раньше., а те, сердца которых сухи, как

Насколько похвально, когда государь неизменно благоче-

стив, живет цельно и бесхитростно, понятно каждому; тем не менее видно из опыта в наши времена, что те государи, которые мало заботились о благочестии и умели хитростью заморочить людям мозги, победили в конце концов тех, кто полагался на СВОЮ честность. (Никколо Макиавелли)

В качестве «формул погружения в раздумье»

могут выступать и законченные сюжетно и фак-

тно житейские истории, которые мы преподно-

сим другим в уже обработанной интеллектом

форме, выделяя, подчеркивая и укрупняя имен-

но те аспекты, стороны и моменты, которые

несут на себе цель влиять в направлении «пой-

мите же непонимаемое», чтобы будимое в дру-

гих людях желание знать превысило в них даже

знание желания.

Снятые с контроля, предоставленные самим себе

страсти – это бурный поток, который красив в

своем беге. И нас невольно манит это обегающее

Систематизация – удивительная вещь. Доста-

точно обычное и известное расположить в некоей

заданной (поначалу пусть даже просто учетной!)

последовательности, в подборке по какому-то

признаку, как вдруг куча фактов или незначитель-

ное до того событие сразу же превращается во что-

то другое: когда более понятное, когда иначе кра-

сивое, а когда и совсем по-другому заметное.

Россыпь, сгруппированная разумом, становит-

ся разумной совокупностью. А одиночное собы-

тие, встроенное в соответствующий фон, получа-

ет свою оправданность с высвечивающими смыс-

лом и значением.

Известное санскритское изречение гласит: «Некогда, при перечислении поэтов, загнут был мизинец на руке при имени Калидасы; но нет другого, равного ему, и потому недаром следующий палец назван был безымянным».

Если мы видели дальше других, то это потому, что стояли

на плечах гигантов.

Экклезиаст именует тебя всемогущим; пророк Михей име-

нует тебя Творцом; Послание к Ефесянам именует тебя Свободой: Псалмы именуют тебя Мудростью и Истиной; Иоанн именует тебя Светом; Книги Царств именуют тебя Господом; Исход именует тебя Провидением; Левит именует тебя Справедливостью; Книга Бытия именует тебя Богом; человек именует тебя Отцом, но Соломон назвал тебя Состраданием, и это _лучшее из всех имен.

Мы склонны недооценивать роль женщины. Тем женщинам,

которые говорят мне, что они – всего лишь домохозяйки, я

отвечаю; «Милая моя, да понимаешь ли ты, кто ты такая? Ты министр транспорта, министр образования и начальник бюд-

жетного бюро».

Грешный человек всегда смотрит на все страдания, недуги

и смерть как на что-то до него не касающееся: вот умер человек молодой, крепкий, пышущий здоровьем, и старик говорит:

«Смерть берет и старого и малого, неразумные, распущенные юнцы помирают первыми»; умрет дряхлый старец, тогда юноша скажет: «Естественно, что он умер, давно пора бедняге»; умрет человек болезненный, у которого суставы чуяли погоду лучше, чем журавли, и который из-за мучительных болей стал настоящим астрологом, тогда здоровяк скажет: «Да этот уже давным-давно в покойниках числится»; умрет здоровяк, тогда человек хилый скажет: «Нечего полагаться на здоровье; кто в жизни ни разу не болел, того курносая первым хватает»: умрет богач, тогда бедняк говорит: «У-у, лакомки, обжоры; сидят сиднем, не трудятся, ясное дело, таких смерть должна скорей забирать»; умрет бедняк, тогда богач говорит: «Эти несчастные

питаются скверным хлебом, пьют грязную воду, ходят раздетые, спят на полу, жизнь их всечасно под угрозой». Все отсылают смерть в чужой дом.

У Марциала есть эпиграмма, где поэт говорит человеку, по-

грязшему в долгах:

Секст, ты совсем не должник,

не должник ты. Секст, будь уверен.

Может ли быть должником тот, с кого нечего взять?

Национальные черты русских:

– простодушие {Ф. М. Достоевский) -,

– вера в идеал (Ф. м. Достоевский) -,

– мечтательность (м. Волошин) -,

– «обломовщина» (и. А. Гончаров) -,

– идея мессианства (Москва – третий Рим, Русь —

птица-тройка!);

– идея соборности (в. с. Соловьев);

– идеяобщинности {Н. Г. Чернышевский) -,

– всех оделать счастливыми (А кто не захочет, того…!);

– Подпольное самозванство (Например, Емельян Пугачев

прикрывался именем царя Петра III);

– стремление во всем дойти «до конца» (Сравни: Б. л. Пас-

тернак: «Во всем мне хочется дойти до самой сути…");

– постоянная нота исповедального уныния (Хотя бы вот:

«Сердцу больно в груди, сердцу хочется плакать…");

– удивительный узор морали (Например: «Быть знаменитым

некрасиво». /Б. Л. Пастернак/);

– фанатизм (В. И. Ленин и «р-революццонеры»

– Тяга К Пророчеству {А. Н. Майков /1882/: «Чем ночь темней, тем звезды ярче»)

«Горько, ox, как мне горько,

Что это «Горько!» кричат не мне».

«Хмелел солдат, слеза катилась,

Слеза несбывшихся надежд…

И на груди его светилась

Звезда «За город Будапешт.

Из песни.

Исаковский.

Ты прости, любимый папа,

Что в письме каракули.

Это, я, когда писала,

Слезы сами капали.

Неприятие еврейского элемента в государственной жиз-

ни РОССИИ («Если в кране нет воды, значит, выпили ж…");

– чем тяжелей наказанье, тем им милей господа

Извечная надежда на стороннюю силу («Вот приедет

барин, барин нас рассудит».

Эта странная картина —

Разных судеб паутина —

Нас связала воедино

В исторический сюжет.

В глубине картинной рамы

И комедии, и драмы

Составляют панораму

Пролетевших мимо лет.

Профиль вещего Олега,

Что обидел печенегов

Так, что нынче печенегов

Не найти и днем с огнем…

Красно Солнышко Владимир,

Пубпицист известный Пимен

С изумленными родными

Залезают в водоем.