С. Гальперин - Опыт восхождения к цельному знанию. Публикации разных лет

Стало быть, наряду с логико-понятийной «плоской» моделью мироздания существует алогичная «рельефная», символическая модель реальности. Утверждаемая Лосевым, она становится надёжным фундаментом русского символизма, составлявшего сердцевину серебряного века и пытавшегося сохранить целостность мира, разрушаемого утончённой рефлексией, всепроникающим «рацио». Тем самым оправдывается тоска человека в творчестве по органичности, по религиозному центру, разрешаемая в соборности Вяч. Иванова, синтезе живописи с музыкой Чюрлёниса, эсхатологической мистерии Скрябина.

Итак, абсолютная индивидуальность (самость) вещи остаётся непознаваемой. Но ведь вещь-то есть, она существует! Именно бытие оказывается первым полаганием, высекает первую искру мысли, проявляет тайну первого зачатия ума. «Эту тайну невозможно разрешить, ей можно только дивиться, – утверждает Лосев. – Она ощутима как тайна без всяких надежд на разрешение, но зато со всяческой надеждой на оплодотворение ею любых проявлений разума и смысла вообще».

Признание изначальной тайны смысла кладёт конец иллюзии, питающейся ныне как материалистической философией, так и рационалистической наукой, что смысл всему на свете придаёт исключительно сам человек. Мир не только существует вне зависимости от того, что о нём знает и думает человек, – он отнюдь не бессмыслен сам по себе. Смысл всякой конкретной вещи включает в себя то, чем она отличается от всего прочего, то есть те различия, которые создают её индивидуальность, неповторимость. Но именно эти различия, сливаясь воедино, и делают вещь ею самόй. Нашему уму это цельнораздельное единство является как устойчивая мыслимая предметность – образ, символ, то есть как уровень бытия. Если смысл вещи – её бытие , то явление вещи – её инобытие .

Поскольку у каждой вещи есть своя самость, то все вещи вместе должны иметь некую абсолютную самость, стало быть, любая вещь также символически причастна к ней. Противопоставляя господствующей в общественном сознании логико-понятийной модели реальности алогическую – символическую с её изначальной тайной смысла, Лосев, по сути, выражает нетеологическими средствами религиозную идею – приходит к гармонии Всеединства и Всеразличия: единого Бога и тварного мира – вершине русской мистической философии.

Тайна имени

Произнеся чьё-либо имя, а подчас и вообще именуя какую-то вещь, мы не подозреваем, что не только сообщаем (информируем) о них, но проявляем их энергию смысла . Действительно, в символической реальности внешнее несёт на себе смысл внутреннего – выражает его. Стало быть, это внешнее и есть проявление энергии смысла – таков вывод Лосева.

Со школьной скамьи мы связываем понятие «энергия» с возможностью выполнения работы, даже если речь идёт об умственной энергии. Между тем впервые применивший это понятие Аристотель, как неоднократно подчёркивает в своих работах Лосев, относил «энергию» к принципу становления смысла . Привыкнув к тому, что чувственно воспринимаемая реальность существует в пространстве и времени, поначалу трудно представить, что невидимый и неслышимый смысл (не придуманный человеком) охватывает эту реальность, не подчиняясь пространственно-временным ограничениям. А это значит, что энергия смысла действует мгновенно, с неотвратимой и бесконечной силой, в отличие от своего механического и всех прочих аналогов.

Всё это относится и к имени, за исключением имени-понятия: оно представляет собой имя нарицательное – обозначение одной из многих одинаковых вещей, смысл которого сводится всего лишь к установлению отношения между единичным и общим. Если же мы намереваемся вступить в общение с конкретной вещью, то оказываемся наедине с её неисчерпаемым смыслом. Нам придётся обратиться к ней напрямую, назвать по имени. И это уже имя собственное , оно, как и сама вещь, является символом, то есть выражает тождественное ему внутреннее (самость, смысл), притом не самими звуками речи (физико-физиолого-психологическим фактом), а той энергией смысла, которую они несут. Произнося имя вещи, мы проявляем её энергийно-смысловую разрисовку, её лик – мы мифологизируем вещь.

Если с позиции науки миф есть выдумка, противостоящая привычной и незыблемой логико-понятийной реальности, то у Лосева миф – развёрнутое магическое имя, жизнь вещи, увиденная изнутри, получившая словесное выражение её самоосознанность . Современный психолог, безоговорочно верящий в материализм, утверждает, что сознание – высший уровень психического отражения, присущий только человеку. Лосев предлагает более простое, но гораздо более ёмкое определение: «Сознание… есть соотнесённость смысла с самим собой». Нетрудно понять, что оно имеет отношение к любой вещи, поскольку она обладает смыслом (см. выше). Выходит, всякой вещи присуща самоосознанность – сугубо личностное начало.

Конечно, в этих умозаключениях ярко проявляется святоотеческая, христианская основа: всякая вещь таит в себе скрытое, сокровенное Слово (Логос), в котором сотворён мир. Слово воплощено в Абсолютной Личности – Ипостаси Сына. Обращение Лосева к тайне имени было отнюдь не случайным: культурно-духовный Ренессанс не обошёл стороной и клерикальные круги. Православный энергетизм, развивавший учение о причастности Бога миру не субстанциально, а энергийно, привёл к движению монахов-имяславцев, осуждённому Св. Синодом как ересь. Лосев, разделявший вместе с П. Флоренским взгляды имяславцев, сформулировал ряд тезисов, суть которых, по его воспоминаниям, в том, что «в имени Божием Бога, его субстанции нету, но в его энергии, в его смысловом истечении есть сам Бог».

Именно этот подход и осуществил Лосев, разрабатывая философию имени и не обращаясь непосредственно к вероучительным началам. Он предлагает исчерпывающий вывод: «Личность, данная в мифе и оформившая своё существование через своё имя – есть высшая форма выраженности, выше чего не поднимается ни жизнь, ни искусство». Кстати, в соответствии с этим художественная форма (по Лосеву) – «символ как личность, или личность как символ».

Итак, в имени символически выражено личностное начало вещи. Таким образом, имя вещи не сводится к тому смысловому (семантическому) значению, которое оно приобрело в языковой стихии и в котором используется в практике общения; в нём явлена энергия смысла, личностное, умное начало. Это и есть подлинная тайна имени, его мистика.

Реальность энергии смысла, выраженной в слове-имени, сводит на нет множество околонаучных мифов, питающих до настоящего времени всё, что связано с психологией. Появляется возможность свести к единому центру наиновейшие исследования в этой сфере, а заодно лишило сенсационности и откровенной спекулятивности не вписывающиеся в ортодоксальную науку явления экстрасенсорики, биоэнергетики и пр.