Виталий Иванов - К критике современной теории государства

Обсуждать какая из перечисленных форм правления «прогрессивная», а какая «архаичная», тем более какая «хорошая» и какая «плохая» совершенно бессмысленно. Теоретикам положено описывать и изучать формы и конкретные модели правления, а не давать им какие-то оценки. А если рассуждать с «политической» точки зрения, то понятно, что везде при необходимости можно отыскать изъяны и пороки. Равно как и преимущества и достоинства. [39]

Предложенная классификация не учитывает всего многообразия мирового государственного опыта. И, как уже сказано, я сознательно сконцентрировался только на современности, исключив исторические прецеденты. Это тема отдельного большого исследования, которое ждет своих авторов. Но в любом случае деление форм правления только на монархические и республиканские не может удовлетворять ни научным, ни практическим потребностям . Новая классификация необходима.

Устройство (государственное устройство ) – это внутренняя территориальная организация государства, внутренняя территориальная организация власти в государстве , т. е. система разделения государства на территориальные образования с соответствующими статусами и порядок отношений между центральной властью и властями территориальных образований. Следует оговориться, что в широком смысле понятием устройства можно охватывать правление, режим и территориальную организацию государства, но в отечественном правоведении и политологии сложилась традиция сведения устройства именно к территориальной организации.

В любом учебнике описываются две формы устройства – унитарная и федеративная (лат. unus – «один», unitas – «единство», foederatio – «объединение»). Унитарное государство имеет одну единую систему государственной власти, одну единую правовую систему, одну единую юрисдикцию, а в федеративном действуют две параллельные системы государственной власти, две параллельные системы права, две параллельные юрисдикции. Субъекты федерации привлекаются к решению вопросов федерального уровня, федерация участвует в решении вопросов субфедерального значения. Федеральная и субфедеральная власти, федеральное и субфедеральное право тесно взаимосвязаны. Суверенитет обеспечивает верховенство федеральной власти и примат федерального права.

Сразу нужно отметить, что формы правления в федеративном государстве и его субъектах могут не совпасть. Если применять традиционную классификацию. В малайзийской парламентско-монархической федерации есть парламентские монархии и есть штаты, организованные республикански. Республика ОАЭ есть федерация абсолютных монархий. Если же использовать мою терминологию, то все становится на свои места. Правление в Малайзии на федеральном и субфедеральном уровне – парламентско-правительственное, а в ОАЭ – деспотическое.

Дальнейший разговор об устройстве будет бессмысленным, если не уточнить ряд смежных понятий. В первой главе мы говорили о государстве в том числе как о территориальном образовании. Безусловно, не любое территориальное образование есть государство. Собственно, обычно о территориальных образованиях говорят как о составных частях государств. В этом смысле территориальное образование суть совокупность 1) населения – части населения государства, 2) территории – части территории государства и 3) публичной власти . Последняя может выступать прямым продолжением центральной власти и может быть обособлена (выборностью и пр.) и реализовывать компетенцию, выделенную центральной властью или оставленную на территориальном уровне (при формировании государства путем объединения государств, территориальных образований, присоединении территории к государству). Территориальное образование несуверенно. Оно по общему правилу не претендует ни на формальный суверенитет, ни на фактический. Исключения возможны при разделении государства [40], его распаде [41], отделении [42]или отторжении части его территории [43], не завершившихся международным признанием попытках конституирования государственного статуса. [44]

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

24 октября 1648 г. в Мюнстере и Оснабрюке были подписаны мирные договоры, поставившие точку в Тридцатилетней войне, в которую были вовлечены, кроме прочих, Священная Римская империя, ее субъекты (Бавария, Саксония и пр.), Швеция, Франция, Дания, Испания. Принято считать, что с Вестфальского мира также начинается история суверенитета как правового института. Международную систему, основанную на суверенном равенстве называют «вестфальской». Хотя в действительности те договоры в первую очередь отражали интересы победителей – Франции и Швеции, которые территориально приросли за счет Империи. От нее также были окончательно отторгнуты Швейцария и северонидерландские провинции. Субъекты Империи существенно расширили свою самостоятельность, но были связаны обязательством не заключать договоры, входящие в противоречие с императорскими интересами и т. д.

Вообще история становления института суверенитета – это цепочка сложных и довольно противоречивых исторических событий, включающая не только Тридцатилетнюю войну и Вестфальский мир, но и многовековую централизацию европейских государств, включая Русь, сопряженную с борьбой с универсалистскими проектами императоров и римских пап (и борьбу этих проектов), Реформацию и религиозные войны, а затем Французскую революцию, революционные и наполеоновские войны, Венский конгресс и т. д.

По Шмитту, государство может приостанавливать действие права в силу своего права на самосохранение . Правопорядок – производен от порядка, а порядок определяется властью суверена. Сущность суверенитета состоит в монополии политических решений. Суверен не нуждается в праве на создание нового правопорядка. Он устанавливает порядок, он создает и гарантирует ситуацию в целом, в ее тотальности. Лучше всего это демонстрируется при чрезвычайном положении. Шмитт резонно замечал, что если юриспруденция и политология не в состоянии адекватно объяснить чрезвычайную ситуацию, то они тем более не в состоянии объяснить большее – динамику политической и правовой ситуации в государстве в целом.