Андрей Иванов - Интервенция против мировой революции. Разведывательная предыстория «Северной экспедиции» Антанты (1917—1918 гг.)

Применительно к событиям 1917—1919 годов, большинство советских и часть зарубежных исследователей (как станет видно из дальнейшего историографического обзора) связывали мотивацию стран Антанты именно с последним пунктом. В таком ключе капиталистические страны с помощью интервенции стремились противостоять «революционизирующему влиянию» победы в России социалистов на их собственное внутриполитическое развитие. Как писал об этом В. И. Ленин, «англичане и американцы выступают в качестве палачей и жандармов русской свободы» 170 170 Ленин В. И. Доклад об отношении пролетариата к мелкобуржуазной демократии. // Полное собрание сочинений. Том. 37. С. 216. .

В психологии конфликта такое поведение часто называется «аффективным» – оно представляет собой рефлективную, нерациональную реакцию на любое, даже относительно малозначительное событие, вызывающе, тем не менее, действие непропорционально большой мощности 171 171 Маслоу А. Мотивация и личность. СПб.: Питер, 2008. С. 65. . Отчасти, с этим подходом можно согласиться, поскольку экономические проблемы РСФСР в исследуемый период не позволяют считать ресурсную мотивацию основной, по крайней мере, на начальном этапе военной операции.

Вместе с тем, определение единого для всех участников интервенции объекта конфликта осложнено его мультисубъектным характером. Анализ заявлений лидеров противоборствующих лагерей позволяет выявить три проблемы, ставшие фундаментом для развития противоречий между представителями Советской власти, их внутренними и внешними оппонентами:

выход России из Мировой войны, зафиксированный Брестским мирным договором;

установление в России однопартийной системы с правлением членов РСДРП (б);

распространение революционного опыта России на остальной мир (мировая революция).

Характерно, что участники интервенции были озабочены этими проблемами в абсолютно разной степени, и актуальность для отдельных стран Антанты они приобретали в разное время. Вообще, представления Запада о русской революции, большевизме и возможностях интервенционных войск менялись (порой кардинально) с течением времени. Как следствие, действия стран-участниц интервенции часто были разнонаправлены, создавая видимость полного внешнеполитического хаоса вокруг Советской Республики.

Надо также учитывать, что план грядущей революции не может быть в мельчайших деталях составлен до ее начала – как писал Ф. Энгельс в письме В. И. Засулич, «люди, совершившие революцию, на следующий день осознают, что совершенная ими революция нисколько не похожа на ту, которую они хотели совершить» 172 172 Marx K., Engels F. Selected Correspondence, 1846—1895. New-York, 1942. P. 437—438. . Исходя из этого, необходимо подвергнуть сомнению и возможность существования какого-либо отчетливого плана у лагеря противников пришедших к власти революционеров.

Интересно, что советские политики выражали согласие с таким подходом. Например, Л. И. Брежнев в июне 1976 года высказывался по этому поводу следующим образом: «Там, где эксплуататорский строй оказывается под угрозой, там, где в ходе борьбы берут верх силы национального и социального освобождения, силы демократические, империализм предпринимает лихорадочные попытки скоординировать свои контратаки» 173 173 Брежнев Л. И. Речь в Берлине на конференции коммунистических и рабочих партий Европы. // Ленинским курсом. Речи и статьи. Том 6. М., 1978. С. 63. . Иными словами, лишь с началом революции начинается процесс международного противодействия ее распространению, который носит бессистемный, неподготовленный характер.

В противовес этому в зарубежной науке появилась идея о существовании «превентивной контрреволюции», которая предшествует революционной ситуации и направлена не ее предупреждение 174 174 Marcuse H. Counterrevolution and Revolt. Boston: Beacon Press, 1972. P. 1—2, 24.; Hagopian M. The Phenomenon of Revolution. 1975. №4. P. 350. . Тем не менее, к началу XX века крупные социальные революции пока не стали распространенным явлением, и арсенал средств противодействия им еще не был до конца разработан. Поэтому данная теория для объяснения событий 1917—1919 годов в России не подходит.

Касаясь этапов и динамики интервенции, надо сказать, что с точки зрения конфликтологии, военно-политические противоборства обычно проходят в своем развитии 4 этапа:

зарождение противоречий;

латентная (скрытая) стадия конфликта;

открытая стадия конфликта;

урегулирование конфликта.

Хотя далеко не все эти стадии укладываются в хронологические рамки настоящего исследования, данная схема вполне применима к истории «северной экспедиции» стран Антанты. Исходя из имеющих в нашем распоряжении фактов, может быть предложена следующая периодизация:

апрель 1917 – март 1918 годов – стадия зарождения противоречий (начальная дата этого этапа связана с выдвижением членами РСДРП (б) лозунга скорейшего «мира без аннексий», что заложило фундамент дальнейшего конфликта большевиков с Великобританией и Францией, а конечная – с заключением Брестского мирного договора между Советской Республикой и Германией);

март – июль 1918 года – латентная стадия конфликта (хронологические рамки этого этапа связаны с оккупацией интервентами Кольского полуострова, преодолением сопротивления местных сторонников Советской власти, достижением договоренностей о современных действиях с антибольшевистскими силами в регионе и использованием диверсионных методов противодействия войскам РСФСР на Севере);

август 1918 – сентябрь 1919 годов – открытая стадия конфликта (данный этап характеризовался участием вооруженных сил и специальных служб Антанты в борьбе с Красной Армией, а также стремлением дипломатическими средствами увеличить масштабы интервенции);

конец 1919 – середина 1920-х годов – урегулирование конфликта (в связи с длительным существованием у конфликта потенциала к пролонгации, его урегулирование следует относить ко времени международно-правового признания советского государства державами, принимавшими участие в интервенции 175 175 См.: Документы внешней политики СССР. М., 1963. Том 7. С. 53—55. ).

При анализе данной периодизации стоит учесть идею профессора Ю. Н. Малеева 176 176 См.: Тарасова Л. Н. К дискуссии о правомерности гуманитарной интервенции. // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 5. 2011. №1 (15). С. 101.; Ананьева Е. Проблемы гуманитарной интервенции и защиты граждан за рубежом. // Международная жизнь. 2009. №7. С. 26. , предложившего хронологически делить интервенцию на две стадии, первая из которых – силовая – подразумевает применение вооруженных сил или иных средств принуждения участников конфликта к миру; вторая стадия носит конструктивный характер и включает в себя комплекс мероприятий по «искоренению социальных причин», спровоцировавших насилие между противоборствующими сторонами.