Андрей Иванов - Интервенция против мировой революции. Разведывательная предыстория «Северной экспедиции» Антанты (1917—1918 гг.)

Этот вывод вполне укладывается в схемы современной конфликтологии, с единственным уточнением, что далеко не каждая интервенция (в силу объективных и субъективных обстоятельств) получает возможность реализовать свой конструктивный потенциал, и интервенты часто ограничиваются лишь силовыми действиями. Применительно к военной экспедиции Антанты на Русском Севере следует уточнить, что выявленные Малеевым стадии протекали синхронно с марта 1918 по сентябрь 1919 годов. В этом время наблюдалось тесное взаимодействие русской администрации северных территорий с иностранными интервентами, носившее как конструктивный, так и деструктивный характер.

Что до территориальных рамок конфликта, то интервенция осуществлялась в разных регионах России – от Европейского Севера до Дальнего Востока, и по поводу каждого частного случая военного вмешательства в 1917—1919 годах шли ожесточенные дипломатические дебаты. Развернулись они и вокруг отправки иностранных войск на Русский Север, в той или иной степени входивший в сферу интересов ведущих держав Антанты, а также Германии, Финляндии и, отчасти, Норвегии. Именно в этом регионе ярче всего проявился клубок противоречий между «великими державами» начала XX века по многим политическим вопросам – от отношения к правительству большевиков до представлений о системе международных отношений после окончания Мировой войны. Поэтому исследование как интервенции на Севере, так и предшествовавших ей дипломатических споров представляется достаточно интересным и актуальным.

Характерно, что сама по себе интервенция стала возможной во многом потому, что Гражданская война 1918—1920 годов была своего рода войной «центральной России с ее окраинами» 177 177 Кондратьев Н. Д. Избранные сочинения. М., 1993. С. 351. . Действительно, территория, контролируемая большевиками, в целом совпадала с центральными губерниями бывшей Российской Империи, в то время как антибольшевистские силы заняли менее развитые в промышленном отношении и не столь густо заселенные Среднюю Азию, Сибирь, Дальний Восток, Юг и Север ранее единой страны. Тем самым, антибольшевистское движение контролировало в основном приграничные регионы, что облегчало связь с внешним миром.

Таким образом, можно констатировать, что интервенция стран Антанты в Россию не являлась уникальным для рассматриваемого периода событием, и ее характерные особенности поддаются исследованию с современных научных позиций. Главная сложность состоит в том, что отсутствие в первой четверти XX века богатых научных представлений о сущности и механизмах интервенционных действий, а также опыта их международно-правовой оценки, заставляет использовать при проведении военно-исторических и историко-конфликтологических исследований современные стандарты и термины.

В тоже время, сформулированное определение интервенции, как «умышленного вмешательства одного или нескольких государств во внутренний конфликт на территории другого государства с целью его прекращения», в равной степени учитывает как современные стандарты проведения подобных акций, так их исторический контекст начала прошлого века. В ходе исследования удалось установить, что смысловое содержание понятия «интервенция» в течение XX столетия не претерпело существенных изменений. Корректировка словарных определений данного термина никак не отражала изменение ни методов осуществления интервенций, ни их целей и ключевых принципов.

Как в начале XX века, так и в современном мире имеют место «открытые» и «скрытые» интервенции, осуществляемые различными государственными ведомствами. Однако если для сегодняшней политической практики, к примеру, разведывательные интервенции являются понятием далеко не новым, то 1917—1919 годы были периодом накопления опыта их проведения. Соответственно, изучение данного вида операций в условиях их зарождения представляет интерес для исторической науки, тем более что ключевую роль в формировании представлений о возможностях использования разведывательно-диверсионных органов в управлении внутриполитическими конфликтами заложила интервенция стран Антанты в Россию.

В современной исторической науке рассмотрение практически любой значимой проблемы невозможно без определения теоретических основ ее познания и выявления представлений ученых и мыслителей о природе исследуемых явлений. В полной мере данный тезис применим и к изучению истории шпионажа и борьбы с ним, а также органов, призванных осуществлять эти два вида деятельности. В данной связи требуется детальное осмысление не только терминологии, но и общей методики ведения и противодействия разведывательно-диверсионной деятельности в контексте отечественной и зарубежной научной мысли, а также поиск возможных сходств и различий в этой сфере применительно к мирному времени и периоду военных действий. Причем учет не только классических, но и современных научных представлений позволит полнее понять причины успехов и неудач прошлого, прямых ссылок на которые в источниках может и не быть.

На протяжении многих веков развития военной науки полководцы и теоретики уделяли большое внимание необходимости ведения разведки в стане противника и, одновременно, пресечению деятельности вражеских агентов на своей территории. Например, еще древнекитайский военный мыслитель Сунь-Цзы писал, что «пользование шпионами – самое существенное на войне; это та опора, полагаясь на которую, действует армия» 178 178 Трактаты о военном искусстве. / Сунь-Цзы; У-Цзы. М., 2002. С. 70. . Наполеон Бонапарт также считал разведывательную деятельность одной из основ успешного ведения войны, он говорил: «всякий генерал, который, действуя не в пустыне, а в населенном крае, и не будет достаточно осведомлен о противнике – не знаток своего дела».

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Лавров С. В. Внешнеполитическая философия России. // Международная жизнь. 2013. №3. С. 3.