Сергей Шестак - Символ веры. История догматов Христианской церкви. Часть третья

О книге Иоанна Богослова нет «никаких серьёзных сведений», кроме цитат, опровергающих друг друга, «голословно приписываемых тому или другому из христианских епископов, и дошедших до нас лишь в копиях средневековых монахов».

Афанаситы вычеркнули имя Николая из списков участников Никейского собора, уничтожили сочинения современников, в которых те сообщил о конфликте Ария и Николая. Они настолько были напуганы, что запрещали объявить Николая участником собора в Никее полтысячелетия! А так же они уничтожили и протоколы собора.

«Полного и точного списка участников и подписавшихся членов Первого Вселенского собора, равно и протоколов его до нас не дошло. По-видимому, сам Константин запретил это делать» (Карташев).

По Карташеву, Первый Вселенский собор – личная затея Константина. Приехали епископы всей Вселенной. Император вышёл к ним в одежде блещущей золотом. И вдруг, – протоколы не велись. А зачем? Якобы никому и в голову не пришло оставить для потомков подробные сведения о Первом Вселенском соборе.

«По энциклопедическим знаниям, огромной трудоспособности, продуктивности и творческому потенциалу Николай Александрович Морозов – явление исключительное. Известный революционер, талантливый писатель и поэт, он был оригинальным учёным, оставившим большое количество трудов в самых разнообразных областях естественных и общественных наук: астрономии, космогонии, физике, химии, биологии, математике, геофизике и метеорологии, воздухоплавании, авиации, истории, философии, политической экономии, языкознании» (С. И. Валянский 2 2 «Николай Александрович Морозов (1854—1946)». Краткий биографический очерк. Валянский Сергей Иванович (р. 1949) – окончил МГУ, кандидат физико-математических наук. ).

«В советскую эпоху о нём было принято уважительно писать „народоволец“ и „ученый-энциклопедист“. Не знаю, насколько труды Морозова в области естественных наук действительно являются значимыми. Просто не компетентен в этом вопросе. Но вот в сфере „гуманитаристики“ его можно назвать только „выдающимся лжеучёным“. Морозов в первую очередь был не деятелем науки, а настоящим террористом, боевиком, вроде тех негодяев, что взрывали дома в Москве в 1999 году. Сын ярославского помещика, он рано примкнул к революционному движению, был членом сначала „Земли и воли“, а затем – ещё более экстремистской „Народной воли“» (Г. А. Елисеев 3 3 «Ложь „новых хронологий“. Как воюют с христианством А. Т. Фоменко и его единомышленники». ).

Нет таких людей, которые не ошибаются. А некоторые не признают своих ошибок. Они – никогда не ошибаются. А если такой человек руководитель страны, – например, президент? Ему говорят, это белое, а он говорит – чёрное! Оппозиция, которая вообще никогда не ошибается, считает дни до новых выборов. А если такой человек – император? Его нельзя переизбрать. Император правит пожизненно. А потом его сменит сын, такой же самоуверенный и непогрешимый, как его папа.

Народовольцы решили покончить с тотальной властью царей. Они говорят, что их власть от Бога. Никто не признается, что его власть от диавола. Конечно, их власть от Бога. А они стали царями, уничтожив своих конкурентов!

Морозов призывал крестьян Саратовской губернии к вооруженному восстанию, пытался освободить в Харькове Войнаральского, которого должны были перевезти через этот город в центральную тюрьму. Тройка лошадей ускакала от освободителей «с такой бешеной скоростью», что они не смогли догнать её.

«Мы возвратились в Петербург, где мой друг Кравчинский подготовлял покушение на жизнь шефа жандармов Мезенцова. Мне не пришлось участвовать в этом предприятии, так как меня послали в Нижний Новгород организовать вооружённое освобождение Брешко-Брешковской, отправляемой в Сибирь на каторгу» (Морозов 4 4 Автобиография. ).

Соловьёв, соратник Морозова, не сумев убедить крестьян Саратовской губернии в необходимости вооруженного восстания, «решил пожертвовать своей жизнью за жизнь верховного виновника всех политических гонений – императора Александра II». Соловьёв выстрелил в императора пять раз, но промахнулся и был схвачен.

«В десятом часу утра государь совершал свою обычную прогулку: он шёл по Миллионной, Зимней канавке и Мойке, а потом повернул на площадь Гвардейского штаба. Здесь навстречу ему попался высокий молодой человек в чиновничьей фуражке. Разминувшись с ним, Александр обернулся и увидел в руках незнакомца револьвер. Мгновенно сообразив в чём дело, он бросился бежать зигзагами в сторону Певческого моста. Убийца кинулся следом, стреляя на ходу. Прежде чем его схватили, он успел выстрелить пять раз, но не попал ни разу. Стрелявшим оказался бывший студент Петербургского университета, 33-летний Александр Соловьёв» (К. Рыжов 5 5 «Все монархи мира». ).

Народовольцы пытались убить царя три раза. «Все три попытки кончились неудачей, и, чтобы закончить начатое дело, Ширяев и Кибальчич организовали динамитную мастерскую в Петербурге на Троицкой улице, приготовляя взрыв в Зимнем дворце, куда поступил слесарем приехавший из Нижнего Халтурин» (Морозов).

Жандармы отыскали типографию народовольцев. Литературно-издательская деятельность Морозова прекратилась. Товарищи отправили его за границу. Он узнал о взрыве в Зимнем дворце по пути в Вену. Император не пострадал.

Ему захотелось доказать себе, что он поступает правильно, во благо России. Он написал брошюру «Террористическая борьба», в которой доказал себе блестяще, убедительно, что поступает правильно, во благо России!

Морозова арестовали, когда он, якобы Лакьер, якобы студент Женевского университета, ехал в Россию якобы на экскурсию – на прусской границе 28 января 1881. Его отправили в Варшавскую цитадель, в которой он узнал о гибели императора.

Народовольцы убили Александра II – 1 марта 1881 года. Рысаков кинул бомбу под колеса кареты. Император не пострадал. Погибли два казака из охраны и проходивший мимо мальчик. Гриневский кинул вторую бомбу. Тяжелораненый император скончался во дворце.

Жандармы привезли Морозова в Петербург, где в охранном отделении он «узнал из циничного рассказа одного из сыщиков о казни Перовской». Он отказался давать какие-либо показания: говоря о себе, он мог повредить товарищам. «Меня пробовали сначала запугать, а когда и это не помогло, отправили в Петропавловскую крепость и более не допрашивали ни разу. На суде я не признал себя виновным ни в чём, благодаря чему меня и осудили только на пожизненное заточение в крепости, а тех, кто более или менее подробно описал им свою деятельность, – к смертной казни».