Муртаза Мутаххари - Рассказы о праведниках

– Дорогой брат! Я пришел к тебе не для того, чтобы ты предлагал мне заняться воровством. Я же прошу, чтобы ты позволил выдать мне из казны деньги, дабы я мог расплатиться со своими долгами.

– Если даже мы украдем имущество одного человека, это будет лучше, чем украсть имущество сотен тысяч мусульман, а точнее – общее имущество всех мусульман. Почему кража имущества одного человека с помощью меча является воровством, а грабеж общенародного имущества таковым не является? Ты посчитал, что кража означает, что один человек нападает на другого и силой забирает у него его имущество. Но одним из самых подлых видов воровства является то, что ты мне сейчас предлагаешь [88]!

Его сильно напугал приснившийся сон. Раз за разом ему приходили в голову все более страшные толкования этого видения. Охваченный ужасом, он пришел к Имаму Садику (А) и рассказал ему:

– Я видел сон, в котором деревянный не то призрак, не то человек скакал верхом на деревянной лошади, а в руках его был меч, которым он размахивал в воздухе. От этого зрелища я пришел в крайний испуг. Теперь я хотел бы, чтобы вы растолковали мне мой сон.

Имам сказал:

– Это некий человек, владеющий имуществом, а ты думаешь о том, как бы отобрать у него это имущество любой ценой. Побойся Аллаха, который сотворил и ведет тебя, и откажись от своего решения.

– Поистине, ты настоящий ученый и извлек знание из глубин этого рудника. Я признаюсь, что такая мысль была у меня в голове. У одного из моих соседей имеется земельный участок, и он хочет продать его, потому что нуждается в деньгах. Однако в настоящее время у него нет другого покупателя, кроме меня. В последние дни я постоянно думал о том, как воспользоваться его нуждой и заполучить этот участок за малые деньги [89].

На дворе был вечер, стояла дождливая и влажная погода. Имам Садик (А) воспользовался тем, что на улице уже темно и нет ни души; он вышел из дома один, не предупредив никого из домочадцев, и отправился в сторону навеса Бану Са’ида. Му’алла б. Хунайс, который был одним из близких сподвижников и друзей Имама, а также следил за его домашними расходами, заметил, что Имам вышел из дома. Он подумал, что не оставит Имама одного в такой темноте, а потому тихонько последовал за ним.

Незаметно сопровождая Имама Садика (А), Му’алла вдруг увидел, будто бы с плеч того что-то упало на землю. Затем он услышал голос Имама, который произнес: «О Аллах! Верни мне это».

В этот момент Му’алла вышел вперед и поприветствовал Имама. Имам узнал его голос и сказал:

– Ты Му’алла?

– Да, это я, Му’алла.

Ответив на вопрос Имама, он внимательно посмотрел, что за вещь упала на землю, и увидел, что это хлеб.

Имам сказал ему:

– Собери все это с земли и дай мне.

Му’алла старательно подобрал весь хлеб и отдал его Имаму. Это была целая связка лепешек, нести которую одному человеку было слишком тяжело. Му’алла сказал:

– Позволь мне понести это самому.

– Нет, не надо. Я заслуживаю эти хлопоты больше, чем ты.

С этими словами Имам водрузил связку лепешек на плечи, и они вдвоем отправились в путь, пока не дошли до навеса Бану Са’ида. Там собирались нищие и нуждающиеся. Под этим навесом жили те, у кого не было своего ночлега и крова. В тот момент они все до единого спали. Имам положил каждому за пазуху по одной или две лепешки, так что никто не остался без хлеба, а потом собрался уходить.

Му’алла спросил:

– Являются ли эти люди, которым ты принес ночью хлеб, твоими шиитами и верят ли они в твой имамат?

– Нет, они не верят в имамат, а если бы они верили в имамат, я принес бы им еще и соли [90].

Супруга Посланника Аллаха (С) Айша [91]сидела рядом с Пророком, когда к ним в дом вошел незнакомый человек. Войдя, он намеренно поменял местами буквы в приветствии «Ассаламу алайкум» (Мир вам!) и сказал «Ассаму алайкум», что означает «Смерть вам!». Спустя некоторое время вошел еще один человек и тоже произнес вместо приветствия пожелание смерти. Стало понятно, что это не совпадение, а заранее спланированное действие, имеющее целью досадить Пророку. Айша страшно разозлилась и закричала:

– Умрите сами и…

Посланник Аллаха остановил ее:

– О Айша, не бранись. Если бы брань воплотилась, она обладала бы самым мерзким и уродливым видом. Мягкость, приличие и терпение, к чему их ни добавишь, служат украшением, а стоит лишиться их, вместе с ними уходят красота и великолепие. Почему ты рассердилась?

– Разве ты не слышишь, о Посланник Аллаха, что они говорят вместо приветствия, да еще с какой наглостью и бесстыдством?!

– Почему же? Я ведь тоже сказал им в ответ: «Алайкум» (вам самим). Этого было вполне достаточно [92].

Абу Зарру пришло письмо, проделавшее до него долгий путь. В этом письме один человек просил дать ему общее наставление. Он был одним из тех, кто знал Абу Зарра и то, каким уважением тот пользовался у Посланника Аллаха, как Пророк благоволил ему и обучал его мудрости, ведя с ним возвышенные и исполненные глубокого смысла беседы.

В ответ Абу Зарр написал лишь одну короткую фразу: «Не делай ничего плохого тому, кого ты любишь больше всех людей, и не враждуй с ним». Он запечатал письмо и отправил его тому человеку.

Когда тот открыл письмо и прочитал его, он ничего не смог понять. Он долго думал, что бы мог означать этот ответ. Что имел в виду Абу Зарр? Зачем советовать не делать ничего плохого тому, кого ты любишь больше всех остальных людей, и не враждовать с ним? Это ведь очевидно само по себе. Разве можно любить кого-то и в то же самое время поступать с ним плохо, тем более, если речь идет о самом дорогом и любимом человеке?! С ним не то что нельзя поступить плохо, ему отдашь все свое имущество, свою жизнь и всего себя, пожертвуешь всем ради него.

С другой стороны, он думал, что нельзя упускать из виду то, кем написана эта фраза.

Она написана Абу Зарром, который является Лукманом [93]этой уммы и обладает разумом мудреца. Значит, не остается иного выхода, кроме как попросить объяснения у него самого. Человек снова написал письмо Абу Зарру и попросил растолковать ему смысл фразы.

Абу Зарр написал ему в ответ: «Я имел в виду, что самым любимым и дорогим из всех людей для тебя являешься ты сам. Я не подразумевал никого другого. Ты любишь себя больше, чем всех остальных людей. Когда я сказал, чтобы ты не враждовал с самым дорогим из любимых тебе людей, я имел в виду, что ты не должен поступать во вред самому себе. Разве ты не знаешь, что любой совершаемый человеком грех или провинность наносит вред ему самому, а ущерб от него касается в первую очередь самого грешника» [94]?