Максим Пулькин - Самосожжения старообрядцев (середина XVII–XIX в.)

В Поморье идея «огненной смерти» нашла поддержку у весьма влиятельных и образованных проповедников – бывших соловецких монахов, чудом избежавших беспощадной расправы после взятия «честной обители» царскими войсками. В Соловецком монастыре в период восстания 1667–1676 гг. идеал страдания стал весьма популярным. При этом в ходе бунта произошел переход от идеи «пассивного страдания и непротивления насилию к практике вооруженной борьбы» против слуг Антихриста [348] Чумичева О.В. Соловецкое восстание 1667–1676 гг. С. 121. . Постепенно идеи добровольного страдания и сопротивления власти слились воедино в учении о самосожжениях, которым почти всегда предшествовали столкновения с правительственными войсками. Протопоп Аввакум уверял своих учеников, что на «том» свете соловецкие монахи наказывают царя Алексея Михайловича за штурм православной святыни и их собственные страдания, «распиливая его тело и подвергая его другим мучениям» [349] Зеньковский С.А. Русское старообрядчество. С. 376. .

Но и на «этом» свете, в реальности, участие чудом спасшихся от казни соловецких монахов в борьбе против господствующей церкви вообще и в организации самосожжений, в частности, оставалось ощутимым. Известно, что Соловецкое восстание «оказало серьезное влияние на становление такой специфической формы антифеодального протеста конца XVII–XVIII вв., какой являлось старообрядчество» [350] Чумичева О.В. Соловецкое восстание 1667–1676 гг. С. 127. . Авторитет соловецких страдальцев, заработанный в долгой и бескомпромиссной вооруженной борьбе за старую веру, в значительной степени повлиял на дальнейшее распространение учения о «самогубительной смерти». На эту закономерность первым обратил внимание еще в конце XVII в. старообрядческий писатель Семен Денисов в «Повести об осаде Соловецкого монастыря». Так, самосожжением 1693 г. в дер. Строкиной Пудожской волости руководил бывший соловецкий монах Иосиф Сухой. Сам он был убит во время перебранки с «гонителями», обязательно предшествующей «гари»: «от воинов, обличающ новины, их пулею устрелен». Его решительные сторонники все же довели до конца дело, начатое наставником: «огнем скончашася, числом суще яко тысяща двесте душ» [351] Повесть об осаде Соловецкого монастыря. С. 186. . Еще большую известность снискал соловецкий черный дьякон Игнатий Соловецкий [352] Там же. С. 186; см. также: Бубнов Н.Ю. Неизвестная челобитная дьякона Игнатия Соловецкого царю Федору Алексеевичу // Рукописное наследие Древней Руси: По материалам Пушкинского Дома. Л., 1972. С. 97–101. . Он стал наставником старообрядцев, захвативших в 1687 г. Палеостровский монастырь и 4 марта этого же года совершивших самосожжение в его стенах. Здесь погибло, по данным старообрядческого автора, 2700 человек. Он же перед смертью благословил следующее самосожжение 1688 г. в этой же обители. В 1687 г. обессмертил свое имя еще один соловецкий монах, «прелестный диакон и благоговейный инок» Еерман Коровка, организовавший самосожжение в дер. Березов наволок Кольского присуда. После гибели большинства соловецких монахов и их последователей самосожжения продолжались некоторое время по традиции, освященной мученической гибелью «за древлее благочестие» выдающихся старообрядческих проповедников и их последователей.

В царствование Петра I в распространении «самогубительной смерти» происходит ощутимый перелом. После него, как полагал Сапожников, «должно было последовать постепенное, но медленное исчезновение этого изуверства с исторической сцены» [353] Сапожников Д.И. Самосожжение в русском расколе. С. 52. . Крупные самосожжения в этот период еще происходили в отдельных местах империи, но они явно утратили массовость, «стали не так многолюдны, как были раньше» [354] Там же. . Примером сохранения преемственности в самосожжениях в этот период может послужить Мезенский уезд. Как доносил епископ Варнава, в Азопольской волости «противников святой церкви, не хотящих быть у присяги, <���…> сожглось 108 человек, да и прочие к тому готовы» [355] Цит. по: Смирнов П.С. Споры и разделения в русском расколе в первой четверти XVIII в. С. 354. . И все же в это время «старообрядчество как массовое движение потеряло эсхатологический накал», что немедленно отразилось на числе участников самосожжений. Но одновременно оно начало постепенно упрочиваться как стабильная, альтернативная господствующей церкви религиозная система [356] Стефанович П.С. Приход и приходское духовенство в XVI–XVII веках. М., 2002. С. 310. .

Полному искоренению самосожжений помешало новое явление в религиозной жизни России. Тяжелое, связанное с непосильным трудом и опасностями бремя организации самосожжений от ушедших из жизни наставников конца XVII – начала XVIII в. приняли новые старообрядческие лидеры. Начиная с 1740-х гг. во главе общин самосожигателей становились представители филипповского толка – одного из наиболее радикальных в старообрядчестве [357] См. о них подробнее: Кабанов А.Е. Старообрядцы владимирских и костромских земель. Иваново, 2010. С. 48–49. . Филипповцы отказывались произносить молитвы за здравие императора и его семейства, жестко ограничивали контакты своих последователей с внешним миром и постоянно были готовы к самосожжению. Об их исключительно существенной роли в организации самосожжений пишут многие авторы [358] Никольский Н.М. История русской церкви. М., 1983. С. 271; Геринг И. Раскол и секты русской церкви. С. 98–99 и др. . На тот факт, что некоторые сибирские самосожжения в XVIII в. возглавлялись филипповцами, указывает, в частности, акад. Н.Н. Покровский [359] Покровский Н.Н. Антифеодальный протест урало-сибирских крестьян-старообрядцев в XVIII в. С. 105. . Именно на них современники возлагали вину за продолжение эпидемии «гарей» во второй половине XVIII в. Даже в царствование Екатерины II, на фоне ослабления гонений на старообрядцев, это суровое обвинение по-прежнему выдвигалось в адрес филипповцев. Как утверждал в конце XVIII в. протоиерей Андрей Иоаннов, каждый из них был настолько поглощен размышлениями о грядущем самоубийстве, что, оказавшись в каком-нибудь доме, «изрядно в их вкусе устроенном», филипповец обычно восклицал: «О, естьли бы в таком Бог привел сгореть!» [360] Иоаннов А. Полное историческое известие о старообрядцах, их учении, делах и разногласиях. С. 98. . Все эти категорические утверждения нужно воспринимать с существенными оговорками. Как совершенно справедливо пишет Н. Загоскин, с одной стороны, «в среде раскола никогда не существовало сект, полагавших идею религиозного самоубийства в основу своего учения». Но, с другой стороны, «далеко не все раскольничьи толки восприимчивы к самоумерщвлению из религиозных побуждений» [361] Загоскин Н. Самосожигатели. Очерк из истории русского раскола. С. 171. .