Ирина Хотина - Бриллиантовая королева, или Уроки судьбы не прогуляешь

– Все, дальше тянуть некуда. Доигрались! В Петрограде вооруженный переворот. Временное правительство свергнуто. Власть захватили пьяные матросы и солдатня. Полный хаос!!! Мы уезжаем…

– Куда? Когда?

– Через несколько дней. За границу. Мама категорически отказывается ехать без тебя.

До этого момента я был уверен, что мое присутствие в своем доме он терпит только из-за любви к жене. Его обращение ко мне, бедняку с улицы, как к сыну, перевернуло всю мою душу.

– Я поеду. Только… не один.

– Не один? С кем? С родственником? Приятелем?

– С родственником… приятелем. – Я не мог произнести вслух имя Нины.

– Хорошо! С кем угодно. Мы уезжаем через два дня.

Когда я вернулся домой, там тоже стоял переполох, но совсем по другому поводу. На улице на Бенциона напали грабители. Сняли пальто, отобрали кошелек, но хуже всего то, что сильно ударили по голове. Его всего в крови, привел домой дворник. Я так и не дождался на чердаке Нину, хлопотавшую у постели отца.

Мы увиделись лишь следующим вечером, когда я с воодушевлением сообщил ей, что наши мечты сбываются самым замечательным образом, и завтра мы можем уехать, как задумывали. Что на первых порах будет не так трудно и одиноко, потому что рядом будут люди, хорошо расположенные к нам. Она была необычно тиха и долго молчала, а когда повернулась ко мне, я увидел слезы в ее глазах.

– Я никуда не поеду. Я не могу сейчас. Это его убьет.

Я не верил своим ушам.

– Хорошо. Тогда я тоже никуда не поеду.

– Почему? Ведь ты хотел начать новую жизнь.

– Я не поеду без тебя. – Эти слова вырвались из меня сами собой, и я в смущении опустил голову.

– Почему? – Тихо спросила она. Ее вопрос требовал честного ответа.

– Потому что я люблю тебя. Давно и безответно.

– Почему ты думаешь, что безответно? – Она поднялась на цыпочках, обвила мою шею руками и нежно поцеловала. – Я знаю, ты из-за меня согласился бежать.

Нина была младше меня, ей было всего пятнадцать, но именно она решала все в наших отношениях. В свои годы она была настоящей женщиной, умной, чуткой, а в то мгновение близкой и любящей. Я поцеловал ее в ответ. На чердаке было холодно, поэтому на ней был полушубок, накинутый на плечи, в который она зябко куталась. Но сейчас он упал, и ее согревал я, шепча о своей любви. Вдруг она вся напряглась:

– Ты слышишь, кто-то поднимается сюда?

И действительно, вскоре послышался скрип лестничных половиц и протяжный звук медленно открывающейся двери. Я потянул Нину от окна в темный угол, где стоял огромный сундук. В слабом мерцающем свете керосиновой лампы в дрожащей руке показался Бенцион с повязкой на голове. Затаив в страхе дыхание, мы только теснее прижались друг к другу. Но оказалось, что он совсем не подозревал о нашем присутствии в столь неожиданном месте и в столь неурочный час. Выглянув из своего укрытия, мы увидели, как он возится у печной трубы, обложенной кирпичом.

– Как ты думаешь, что он там делал? – Шепотом спросила Нина, когда мы напряженно вслушивались в его шаркающие удаляющиеся шаги.

– Наверное, ценности прятал. Сейчас и на улицах грабят, и в дома врываются. Ему вчера вон как досталось.– Я укрыл ее полушубком и прижал к себе. Уходить отсюда так быстро не хотелось.

– Ты меня сильно любишь?

– Очень. Почему ты спрашиваешь?

– А если бы папа нас сейчас увидел, чтобы бы ты сделал?

– Признался бы и руки твоей попросил.

– А если бы он тебя прогнал?

– Не знаю. Постарался бы доказать, что достоин быть твоим мужем. А ты бы меня ждала?

– Да. Я ведь долго ждала, пока ты признаешься. – Я снова поцеловал ее, но теперь уже как свою невесту. – Знаешь что, тебе нужно ехать с Рейнгольдами. – Совсем неожиданно сказала она.

– Зачем? Ты все-таки решилась?

– Нет. Ты поедешь один, без меня. Обустроишься там, а потом я к тебе приеду. Нет, даже не так, мы все к тебе приедем. Иди сюда. – И она потащила меня к печной трубе. – Кажется, он отсюда кирпичи вытаскивал. Помоги мне.

– Нина, ты понимаешь, что ты делаешь?

– Понимаю. – Она обстукивала кладку, но безрезультатно. – Действительно, тайник. Так сразу не найдешь. Ну, что ты стоишь? Похоже, вот этот, самый нижний.

В полу под нижними кирпичами было значительное углубление, в котором лежали два завернутые в ткань свертка. Мы развернули их на подоконнике. В одном были серебряные подсвечники, в которых тетя Ревека каждый шабат зажигала свечи, а в другом, поменьше, женские украшения и золотые луковицы часов. Таких дорогих вещей я никогда не видел вблизи. Да и сам Бенцион и его жена их никогда не носили, даже в праздники.

– Думаю, тебе этого хватит. – Нина вытягивала по очереди из общей кучи цепочки с бриллиантовыми подвесками, серьги, броши и разглядывала их при лунном свете. Я в изумлении молчал. Она бросила все и прижалась к моей груди. – Я знаю, ты умный, смелый и везучий. Ты все сделаешь правильно. А через год или два приедешь за нами. Я буду тебя ждать.

Если бы я тогда не послушал ее, все сложилось бы по-другому. Но она имела надо мной необъяснимую власть. Я сделал все, как хотела она. Всю свою жизнь я делал, как просила она, то есть правильно. Кроме одного – не уговорил уехать со мной. Я не совершил самого главного правильного поступка.

Она была права, мне всегда везло. Везло в делах и финансах. Тот капитал, данный ею, я умножил в миллионы раз. Мне везло на людей. Возникая в моей жизни чудесным образом, они давали мне возможность подняться на очередную ступень, о какой я даже не мог мечтать. Мне везло в любви. Меня любили необыкновенные женщины. Каждая по своему. И каждая отдавала мне все, что могла. И каждой я платил тем же, любовью, заботой, вниманием. Кроме одной. Кроме Нины.

Хотя в тот дождливый, осенний, непогожий день, под стук вагонных колес, везущих меня все дальше и дальше от Москвы, я думал только о ней. Как, впрочем, и во все остальные дни своего путешествия, как и многие годы спустя.

Промежуточным пунктом в маршруте Рейнгольдов был Лондон. Там жила сестра Розы; с нею она хотела повидаться перед отъездом в Америку. Путешествие было тяжелым не только своей пугающей неизвестностью, грустью расставания с домом, ставшим родным, с любовью, ради которой я отправился в дальние страны, опасностями военного времени, но и физически, особенно из-за здоровья Розы, ухудшавшегося день ото дня. По прибытии через две недели кружными путями во Францию у нее обнаружилось двухстороннее воспаление легких. Болезнь этой женщины сплотила нас. Во Франции мы пережили зиму и весну. И только в середине июня оказались в Великобритании.

Иосиф Рейнгольд напоминал мне Бенциона, не сидевшего ни минуты без дела. Поэтому, приняв для себя как данность, что его жена не в состоянии в ближайшее время отправиться через океан, решил начать обустраиваться здесь. Мне это было на руку, так как я не предполагал плыть дальше в Америку. Он предложил заняться ювелирным бизнесом вместе с ним. Само собой, мне эта идея понравилась, так как в мою задачу входило, как можно быстрее встать на ноги. Но я не хотел быть бесправным помощником, мальчиком на побегушках, поэтому вступил в дело полноправным компаньоном, вложив в качестве своей доли драгоценности, полученные от Нины.