Ирина Хотина - Бриллиантовая королева, или Уроки судьбы не прогуляешь

Но заказов было много, а рабочих рук не всегда хватало. И мой муж, никогда не чуравшийся никакой работы, потихонечку научился разным подсобным ювелирным специальностям: делал резинки с деталей изделия, восковки, стал литейщиком золота и серебра, наносил эмали и выполнял массу других тонкостей, о которых я как обыкновенный несведущий человек и не подозревала. Помимо этого, он подробно объяснял мне, что такое закрепка камней, ювелирные «елки», и какие чудеса творят настоящие мастера-модельеры.

Каждый вечер за ужином он так красочно это описывал, что мне казалось, будто я сама работаю в этом бриллиантово-золотом балагане. Почему балагане? Да потому, что мои дилетантские представления о ювелирном деле как о точнейшем и чистейшем производстве были полностью уничтожены. Судя по степени загрязненности его рабочего халата, который он периодически приносил для стирки, работа ювелира была как раз очень даже пыльная и грязная, а временами и жаркая, о чем свидетельствовали многочисленные коричневые подпалины.

Он взахлеб рассказывал о каком-нибудь новом заказе, для которого Мишаня выдал очередной шедевр, описывал его хитроумную и оригинальную конструкцию. У меня перед глазами сверкало чудо-великолепие. Но через две-три недели Паша приносил какую-то матово-шершавую фиговину из серебра со следами воска или гипса. И я с пренебрежением спрашивала: ну, и где тут шедевр? Вещица была грубая, без каких-либо намеков на изысканность. А вот недели через три передо мной лежал обещанный шедевр, отлитый из золота, отполированный до положенного идеального блеска, со сверкающей россыпью бриллиантов. При этом Павел сокрушался, что заказчик подкачал, решил сэкономить на камнях, поэтому пришлось вставлять не самого лучшего качества. А по мне, так это была неописуемая красота!

Теперь же все свои теоретические познания я воплощала в реальность. Поэтому когда начались работы в мастерской, я не задавала глупых вопросов, не давала нелепых рекомендаций. Наоборот, все мои чудо-мастера были уверены, что на этом деле я «съела собаку», а то и две. Разумеется, я не разубеждала их в таком приятном для меня заблуждении. И в этом мне помогал Мишаня.

О нем разговор отдельный. Я восхищалась его умением грамотно организовать сложный технологический процесс, быть в курсе всех работ, вовремя проконтролировать и подкорректировать, найти любую ошибку, за всем проследить и до глубокой ночи, когда уже в мастерской никого не осталось, что-то рисовать, рассчитывать. А еще он успевал ставить на ночь литье, чтобы пришедшие утром мастера имели все необходимые детали. Это был настоящий работоголик, не понимающий, как можно жить по-другому.

Вдобавок к знаниям всех ювелирных премудростей Мишаня умел выданные им на гора шедевры запечатлевать для вечности, то есть не менее профессионально их фотографировать. Что это особое искусство, я поняла, когда стала ему обучаться под Мишкиным руководством. Он оборудовал мини-фотоателье, где мы, меняя фоны, ракурсы, освещение и композиции, стали снимать наших «звезд» – первые работы, выпущенные ювелирным домом «Кремерз Хаус».

Это был настоящий полет фантазии Михаила Файнберга. Не знаю, кто из нас был более счастлив, он или я. Каждая вещь была необычайно красива, конечно же, на мой вкус. Но, глядя на эти стильные и уникальные вещицы, я понимала, что он у меня не самый худший. Красота каждой из них была неповторима – изготовление второй такой вещи не предполагалось. Только по особому заказу покупателя.

Я смотрела на эти первые сверкающие ласточки и подсчитывала, сколько времени мне понадобится, чтобы заполнить ими три магазина, к открытию которых следует начинать готовиться в соответствии с разработанным мною планом.

Мне понравилось, как грамотно и искусно Мишаня использовал стиль изумрудного гарнитура «испанского наследства», поэтому продолжила работы в этом направлении, каждый раз привозя из банка новый комплект. Мишка долго и внимательно рассматривал уникальные драгоценности, ничего не говоря, только недоуменно пожимая плечами. На четвертый или пятый раз, вертя в руках колье с рубинами и бриллиантами, он не выдержал:

– Удивительно! Но это действительно старинная работа!

– В каком смысле? Ты разве сомневаешься?

– Катенька, я же тебе ту историю про аукционы не придумал. Так ведь на самом деле богатых дураков «делают». Ты думаешь, умельцу сложно освоить закрепку времен Фаберже или вот этого неизвестного мастера и найти старинный камень с соответствующей огранкой? А нет, так огранить под заказ? Ювелирные подделки удаются чаще всего. А у твоего хахаля вон этого добра сколько. Я и подумал, может он того, по незнанию столько денег на дорогие безделушки потратил.

Мишаня недолюбливал Макса, но денег его пожалел.

Я надела на себя эту потрясающую роскошь, чтобы оценить весь комплект. Но глядя в зеркало, думала только об одном, интересно, куда бы сейчас Максу захотелось меня поцеловать? Да, сладкую пытку я себе придумала.

Когда все содержимое сейфа было переснято в разных ракурсах и положениях, мне пришла мысль сделать одно из этих уникальных средневековых произведений искусства своей «визитной карточкой». Макс эту идею поддержал, тем более что надо было приступать к обдумыванию рекламной компании. Сказка про русскую золушку, ставшую в одночасье, английской миллионершей, сама по себе великолепный пиаровский ход. Но упоминание о наличии у меня испанских драгоценностей значительно повышало мои шансы получить титул «Бриллиантовой королевы».

Выбирать долго не пришлось. Тот самый изумрудный гарнитур, что дал направление стилю «Кремерз Хаус», и стал его эмблемой. Именно его фотографии будут помещены во всех рекламных буклетах и проспектах.

Была середина мая, работы в мастерской шли полным ходом. Мишаня на основе средневекового дизайна выдавал одну идею за другой. Увеличилось количество мастеров. Да и мне уже не требовалось столько времени для занятий языком. Я сократила их до двух раз в неделю. К сожалению, пришлось прекратить наши уроки с Максом, но я постаралась их компенсировать чем-то другим. Все время я проводила в мастерской. Но по вечерам, какой бы ни была занятой или усталой, обязательно ходила с ним туда, куда он меня приглашал: в театр, в кино, на концерт, в ресторан. С ним везде было хорошо и комфортно.

В последнее время Макса стал занимать процесс постепенного ввода меня в профессиональный круг высокого уровня. Он начал с людей, лично знавших Самоэля. И однажды мы пришли на шабатний ужин, то есть в пятницу вечером, в один дом, где хозяином был известный в ювелирном мире специалист по драгоценным камням Бенжамин Опельбаум. Свою карьеру он начинал еще мальчишкой у Самоэля Штокмана, которого считал своим учителем, и не только в профессии.