Валентин Черных - Меценат

— Не забыл, — сказал Тихомиров.

Тихомиров приближался к клубу. И вдруг он заметил одиноко сидевшего под деревом Пехова. Рядом стояла початая бутылка водки.

— Перестань, — сказал Тихомиров. — Сопьешься.

— Пусть, — ответил Пехов. — Я все равно смысл жизни потерял. Не могу я без нее.

— Тогда возвращайся, — сказал Тихомиров.

— Теперь не примет. Ой, как тяжело мне.

— Это ей тяжело, — сказал Тихомиров. — Против нее вся деревня поднялась, а ты вот в кустах отсиживаешься!

— А что я могу сделать? — спросил Пехов.

— Не знаю. Но делать что-то надо.

В зрительном зале сидела комиссия из районного управления культуры. В комиссию входила пожилая женщина предпенсионного возраста, назовем ее начальницей, и молодая женщина, инспектор. Вместе с ними был только парторг Буянов.

Со сцены, из-за закрытого занавеса, доносились звуки настраиваемых инструментов. Но вот занавес раздвинулся. На сцене был ансамбль Тихомирова — ударник, бас-гитара, саксофон и сам Тихомиров с аккордеоном. Солистом был Ванька Ильин, чуть в стороне стояли в длинных вечерних платьях две учительницы и модистка. Тихомиров подал знак, ударник выдал оглушительную дробь на своих барабанах, потом эта дробь перешла в ритм, напоминающий звук работающего двигателя. Под этот ритм подстроился весь ансамбль, и Ильин запел.

Песни в фильме, по моему убеждению, должны быть сюжетными. Эта, например, — о тракторах. Какое облегчение, с одной стороны, приносит трактор! С другой стороны, он так грохочет, что трактористы говорят на повышенных тонах, со стороны может показаться, что они ругаются, а на самом деле они просто немножко оглохли. С одной стороны, хороший заработок, а с другой, сплошной радикулит, потому что кабину продувает. Летом на тракторе жарко, а зимой холодно. Сейчас на трактор призывают женщин. Это хорошо, потому что трактористов не хватает, и вообще у нас равноправие. С другой стороны, на тракторе такая вибрация, что для женского организма это очень плохо. С одной стороны, сегодня мы больше запашем, а с другой стороны, завтра могут родиться дети с дефектами. Вывод был с одной стороны: пора делать хорошие тракторы,

Начальница что-то быстро писала в блокнот, молодая инспекторша, не выдержав, хохотала, а парторг Буянов поглядывал на. ту и на другую, пытаясь определить реакцию комиссии, чтобы сориентироваться.

Потом обсуждали программу. По одну сторону стола сидели начальница и инспектор, по другую. — Тихомиров, его ансамбль и парторг Буянов.

— Не скрою, — говорила начальница, — ваша программа произвела на меня более-, чем странное впечатление. Я уважаю Александра Михайловича как руководителя художественной- самодеятельности, но он ведь еще выступает в роли композитора и поэта.

— А что, нельзя, что ли? — спросил Венька. — Что, постановление такое есть? Наоборот, у нас поощряется совмещение профессий. Вот я, к примеру, и тракторист, и комбайнер, и шофер.

— Ради бога — сказала начальница. — Никто не запрещает. Но ведь у нас есть прекрасные композиторы! Например: Фрадкин, Френкель, Флярковский; Шаинский, Колмановский: Вам что, они не нравятся?

— Ну почему же! — возразил Тихомиров. — Хорошие ребята. Но их все исполняют. И по радио, и по телевидению. А нам хотелось исполнить такое, какое только у нас, а у других нет.

— Но это не критерий, — возразила начальница. — Свое, чужое. Всё наше. И все имеют право брать из копилки культуры»

— Из копилки берут, когда. своего не хватает, — снова встрял Венька Ильин. — А у нас свое есть. И еще вы ошиблись, — Ильин ткнул пальцем в программу. — Песню про трактор написал я, так что Михалыч не все сам делает.

— Ах, значит, вы написали? — воскликнула начальница. — Вы что, газет не читаете? А газеты призывают: девушки, на трактор! А вы, значит, против призывов партии и правительства?

— Он член партии и не может быть против призывов, — вставил парторг Буянов.

— Ах, так! — обрадовалась начальница. — Тогда будем разговаривать как коммунист с коммунистом.

— Давайте, — согласился Венька. — Между прочим, в песне я не против, чтобы женщина работала на тракторе. Но женщине надо давать только легкие трактора, скажем, «Беларусь», а на тяжелых им работать нельзя.

— Поймите, — возразила начальница, — песни о тракторах не предмет для искусства.

— А что предмет? — спросил Венька и запел модную в этом сезоне песню: — «Облака, облака, облака, никогда, никогда, никогда, и всегда, всегда, всегда любовь». Это, что ли, предмет?

По-видимому, начальница поняла, что с Венькой ей не справиться.

— Тогда я хочу выслушать мнение секретаря партийной организации, — сказала начальница.

Буянов задумался, полистал блокнот со своими записями и наконец изрек:

— У секретаря партийной организации мнения нет.

— Как это нет? — удивилась начальница.

— Нет, и все, — сказал Буянов. — А почему это у секретаря должно быть мнение по каждому поводу? Это несерьезный подход. Я подумаю, осмыслю, посоветуюсь. Лично мне, например, песни нравятся. Хорошие песни и душевные.

— Значит, ваше мнение, что песни хорошие и душевные? — уточнила начальница.

— Это мнение зоотехника Михаила Петровича Буянова, — подтвердил Буянов. — А мнения секретаря партийной организации Буянова пока нет. Но будет.

— Да, — сказала начальница, — ситуация.

И туг взял слово Тихомиров:

— Мы благодарим комиссию за ценный разбор. Мы учтем все замечания к вашему следующему приезду. А теперь всех прошу к столу пить чай. Когда вы еще доберетесь до дому!

— Чаю я бы выпила, — высказала наконец свое мнение инспектор.

И всем сразу стало легче. И все двинулись к кабинету директора клуба, в котором был накрыт стол. Тихомиров и Венька замыкали шествие.

— С этого надо было начинать, — резюмировал Венька. — Поначалу пропустили бы по рюмашке и были бы сговорчивее.

…Подобревшую комиссию усадили в «газик».

— С удовольствием приедем еще раз, — на прощанье сказала начальница.

— С нетерпением будем ждать, — заверил ее Тихомиров.

— А ты чего им поддался? — начал снова Венька, когда комиссия отъехала.

— А кто тебе сказал, что я поддался? — удивился Тихомиров. — Чуть-чуть подправишь для видимости, приедут во второй раз и примут.

— А если «чуть-чуть» не пройдет? — не унимался Венька.

— Еще раз попросим приехать, — спокойно пояснил Тихомиров. — В конце концов им надоест ездить.

— А если упрутся? — допытывался Венька.

— Тогда попросим область рассудить нас.

— А если область их поддержит?

— Тогда обратимся выше. Кто-то должен не выдержать, устать и сдаться…

Учительницы жили ближе всех к клубу и отошли первыми. Потом ушли Венька и музыканты. У своего дома распрощался Буянов, Тихомиров поколебался, но все-таки пошел с модисткой дальше. Было по-весеннему светло, и они были видны отовсюду: из домов, из дворов, из магазина — стандартной коробки с витриной на всю стену, в которой ничего не выставлено. Модистка будто и пе замечала этих взглядов и шла спокойно и гордо. Тихомиров топал рядом, стараясь не смотреть по сторонам.