Рахсивой Мухамеджанов - Суюнчи

— Да, ваши соперники требуют, чтобы в сегодняшнем матче не играл Турсунбай.

— Это почему же я не должен играть?! — возмутился Турсунбай.

Шермат движением руки остановил его. Потом обратился к судье с вопросом:

— Почему?

— Говорят, что он во время игры нарушает правила, иногда даже хватает соперника за трусы. Вы сами понимаете, неудобно все-таки. — Он взглядом показал на девушек, которые пришли наблюдать за игрой. — Многие наши болельщики из женской половины.

— Я понимаю ваше требование, — сказал Шермат. — Но я не могу ничего предпринять. Вы сами хорошо знаете, у нас и так одного игрока не хватает и мы вынуждены взять Кузибая.

— Я ничего не знаю, — сказал судья. — Во всяком случае учтите, судейство будет очень строгое.

— Разумеется! — согласился Шермат. — Я не против строгости судейства.

Судья побежал к центру поля, предупреждающе поднял левую руку со свистком, по, увидев стекольщика, важно шагающего через поле, недовольно опустил. Стекольщик неторопливо пересек поле и устроился под окном дома.

Судья оглянулся по сторонам и, убедившись, что все в порядке, протяжно свистнул.

Началась игра. Ребята самоотверженно бросились защищать честь семьи. Мяч метался с одного конца поля на другой, но никак не хотел идти в ворота.

Шермат бегал по кромке поля и неистово кричал, подсказывая, как надо играть.

Больше всех нервничал Турсунбай. Он путался между ног соперников, толкал их локтями, падал сам и валил наземь других. И вдруг в толпе болельщиков раздался дружный хохот. Судья тут же остановил игру. Дело в том, что, когда один из соперников обвел Турсунбая и бросился вперед, тот не выдержал и по старой привычке вцепился в его трусы. Турсунбай начал было оправдываться, но было поздно. Судья был неумолим — показал на одиннадцатиметровую отметку.

Нападающий соперников, руками поддерживая трусы, потому что резинка лопнула, сильным ударом послал мяч в «девятку». Болельщики восторженно закричали.

Игра продолжалась. Турсунбай со слезами на глазах бегал за мячом. Догнал, передал, Кузибаю, и тот, не раздумывая, сильным ударом послал его в окно дома. Стекло со звоном разлетелось. Все замерли. Только стекольщик оживился и, напевая что-то себе под нос, стал подбирать нужные инструменты.

В окне появилось сонное лицо хозяина дома — Эшмата.

— Шермат здесь? — спросил он.

— Здесь, здесь! — ответил Шермат.

— А стекольщик?

— И он здесь! — закричали дети.

Эшмат посчитал черточки на стене. Рядом нацарапал еще одну.

— Один, два, три, четыре… семь. Семь раз разбивали стекло. За все будешь платить?

— За все. Отдай мяч! — сказал Шермат.

— Нет, сначала деньги, — не согласился Эшмат.

— Уфф! — Шермат недовольно полез в карман за деньгами.

Семейная футбольная команда возвращалась домой.

— Папа, а с кем мы будем играть, когда вырастем? — спросил маленький Турсунбай. — Где еще может быть такая команда?

— Возможно, у негров, — ответил Шермат. — Негры — одни из многодетных народов.

— Идут! — заговорщически сказала Шарапат, услышав приближающиеся голоса.

— Ладно, ты ступай, тебе волноваться вредно, — сказала Анзират невестке. — Я сама.

Увидев Анзират, дети восторженно наперебой загалдели:

— Бабушка приехала! Бабушка приехала!

Анзират, стоя как часовой у двери, по одному пропускала их во двор, при этом щедро раздавала привезенные подарки — кому свистульку, кому губную гармошку или дудку.

— А мне? — улыбнулся Шермат, подойдя к матери.

— Вот тебе! — Анзират показала ему кулак.

— Мама! — отшатнулся Шермат. — Я же Шермат! Ваш сын!

— Пока не наберешься ума, не пущу в дом, — строго сказала Анзират и перед самым носом Шермата захлопнула дверь. — Убирайся!

— Да что такое?! — взревел от обиды Шермат. — В свой дом не имею права зайти, так, что ли? Где это видано? Откройте!

В надежде, что скоро откроют дверь, он немного подождал. Постоял, покричал. Однако никто не откликнулся на его крик. Сквозь щель он осторожно посмотрел во двор. Увидев мать у двери, на всякий случай сделал шаг назад.

— Мама, — обратился он к ней более сговорчивым тоном, — подумай сама — я и на улице могу переночевать, а вот тебе перед соседями будет стыдно.

— Смотрите, какой умный, — усмехнулась Анзират. — Уже меня начал стыдить. А когда отец десятерых детей, как маленький мальчик, за мячом бегает, видите ли, это ему не стыдно!

— Значит, не хотите пускать в дом? Ладно, потом сами будете жалеть! Мне-то что? Мне, наоборот, хорошо! Я как птица, куда хочу — туда лечу. Прощайте!

Шарапат, спрятавшись на кухне, беззвучно плакала.

— Бабушка, может, пустишь его в дом? — прибежал к Анзират маленький Турсунбай. — Там мама плачет.

— Пусть плачет!

— Если мы хотим семейную футбольную команду создать, что тут плохого? — защитил отца самый старший — Абдулла.

— Ты подожди, с тобой у меня особый разговор! — сказала Анзират.

— Какой разговор? Какой разговор? — загалдели другие дети.

— Важный! — вскинула руку вверх Анзират. — Только никому ни слова!

— Никому не скажем! — пообещали дети.

— Будем Абдуллу женить! — торжественно объявила Анзират.

— Ура! — обрадовался Турсунбай.

— Ты чего радуешься, дурак? — одернул его Сайфулла. — Что будет с футбольной командой, если женится Абдулла?

— Не буду жениться! — надулся Абдулла.

— Я тебя не спрашиваю, будешь ты жениться или не будешь. Слышите, его величество не желает жениться! Эгоист! Да ты хоть раз подумал о доме? И так он полон бездельников! Десять мальчиков! Скоро будет одиннадцатый! И ни одной женской руки, не знаешь. даже, кому излить душу.

— Пожалуйста, мне можешь излить, — предложил Турсунбай.

— Кыш с дороги! — прикрикнула старуха, отгоняя его и продолжая нападать на старшего внука: — Короче говоря, все! Долго я ждала, а теперь решила: пора!

— Я, что ли, виноват, что у нас в семье только мальчики рождаются? — возразил Абдулла. — Пусть Сайфулла женится, он и ростом выше.

— Я бы не прочь жениться, — задумчиво сказал Сайфулла. — Но ведь я еще в школе учусь.

— Эх, ты, дурачок, зачем отказываешься? — стал уговаривать его Турсунбай. — Жена за тебя все будет делать: и уроки готовить, и бабушке будет кому излить душу.

На краю огромного кукурузного поля у шалаша сидел небритый Шермат. На огне, как шашлык на шампуре, он жарил кукурузу.

— А, Турсунбай! — обрадовался Шермат, увидев маленького сына. — Садись сюда, сынок. Молодец, нашел все-таки! Эх, если бы ты знал, как я тебя люблю!

Турсунбай сел рядом с отцом.

— Ну как, вчера всю ночь меня искали, наверно? — спросил Шермат.

— Нет, не искали, — ответил Турсунбай.

— Как?!

— Так. Спали.

— И никто не беспокоился, что меня нет дома?