Юрий Нагибин - Виват, гардемарины!

— Запорю!.. Сквозь строй!.. В Шлиссельруб!.. В Шлиссель… В крепость! Schmutzige Schweine! [1] Грязные свиньи! (Нем.) Канальи!..

Елизавета подозвала воспитателя наследника.

— Брюммер! Что ж не усмотрел за своим воспитанником? За что я тебе такие деньги плачу?! Увези-ка его быстрей от сраму.

Брюммер попытался стащить упирающегося наследника с крыльца. Барон Фукс, показывая царапину на руке, обратился к Елизавете:

— Ваше величество! Выслушайте! — Он поклонился государыне. — Мы фрейлину Ягужинскую поймали на прелюбодействе с преображенцем.

По толпе прокатился ропот.

— Он на наследника покушался. А лицо тряпкой замотал! Фрейлина Ягужинская сбежала, а полюбовник здесь! Здесь! Я его опознаю!

Саша вышел из-за кустов и незаметно смешался с отрядом. Наследник бился в руках Брюммера и кричал что-то по-немецки.

— Великий князь требует опознания преступника, — перевел воспитатель.

Любопытствующая свита поддержала наследника.

— Становись! — громко крикнул офицер. Гвардейцы выстроились в шеренгу.

— Смирно!

Петр в сопровождении Елизаветы, Брюммера и двух оболтусов двинулись вдоль шеренги для опознания.

Все затаили дыхание. Бестужев усмехнулся в меховую рукавицу.

— Веселовский!.. Федоров!.. Мусин!.. — выкрикивали преображенцы поочередно. Лица у всех были бесстрастны.

Петр внимательно вглядывался в каждого, соизмеряя свой и чужой рост.

— Чепурнов!.. Аверков!..

Очередь дошла до Саши.

— Белов! — выкрикнул он звонко и сделал шаг вперед. Петр насторожился и даже подпрыгнул, чтобы заглянуть гвардейцу в глаза, затем обошел вокруг юноши.

— Что делал на охоте? Где был?

— В свите ее императорского величества.

— Врешь, каналья! — взвизгнул наследник.

— Никак нет, ваше высочество! — бесстрастно ответил Саша.

Петр понял, что так можно препираться бесконечно.

— Где эт-та скотина? — Он оглянулся на крыльцо. Иван подбежал к наследнику.

— Этот?.. Узнаешь?!.

Иван бухнулся в ноги Елизавете и заголосил:

— Ваше величество, не губите! Не видел я никого… Бродят тут всякие. А дом не заперт! Я на шум прибег… Их высочество-то к девице с поцелуями полезли. А она-то их по роже… Я их высочество на руки принял, его ножки не держали, а эти господа закричали и на девицу с кулаками!

— Что несешь, дурак? — опешил Петр и схватил Ивана за шиворот.

Елизавета бросила на наследника насмешливый взгляд.

Толпа за спиной императрицы тут же отреагировала неуверенным смешком.

Иван съежился от ужаса, но остановить свои причитания он был уже не в силах:

— Ма-а-тушка государыня, они и прибить могли ее в ярости, а с пьяных какой спрос? А тут словно бес какой появился — морда замотана, сам кривоплечий, ручищ-щи во! — и давай шпагой лупить! Я их высочество у себя схоронил, а больше я ничего не видел… — Тут силы окончательно оставили Ивана и он с рыданиями стал целовать царские сапоги.

Елизавета отдернула ногу.

Свита откровенно захохотала.

— Ягужинскую-то мы сыщем, — небрежно бросила Елизавета, а затем насмешливо обратилась к Саше:

— Так что, Белов, был ты в царевом домике или нет?

— Не был, ваше величество! — звонко отчеканил Саша и дерзко глянул государыне в глаза. — А случись я там, то защитил бы женщину, потому что честь женщины превыше всего.

— А как же долг военный?

— Долг военный в том вижу, чтобы служить чести и славе вашего величества!

Императрица улыбнулась, довольная. Напряжение момента спало.

— Пригони-ка мне карету, — велела она Саше.

— Рад стараться, ваше величество! Саша вскочил в седло и загарцевал перед толпой, перекрывшей дорогу:

— Рас-ступись!

Бестужев вместе со свитой отшагнул в сторону. Толпа рассыпалась, гости начали разъезжаться.

Брюммер наклонился к Елизавете и горячо зашептал ей на ухо:

— Ваше величество, доколе же тянуть? Женить надо наследника, и немедля.

Простите мне мою дерзость — ведь Бестужев помешать может.

Бестужев направился было к ним. Но государыня, заметив это, отвела Брюммера в сторону.

Саша пригнал карету.

— Помоги мне, Белов.

Он почтительно подставил руку императрице.

— Садись, — велела она, — всем места хватит. За Сашей в карету залез Брюммер и захлопнул дверцу.

Карета тронулась.

Бестужев проводил их взглядом. Лицо его выражало удивление и озабоченность.

Дворец императрицы. Опочивальня. Драгоценные часы на камине пробили шесть часов, проиграли нехитрую мелодию. Свечи и лампады освещали мночисленные лики святых. Елизавета заканчивала письмо. Воспитатель наследника Брюммер застыл в почтительной позе.

— Е-ли-са-вет, — прошептала государыня, поставив в конце письма царственную закорючку своей холеной рукой. Она свернула письмо и протянула его Брюммеру:

— Запечатай!

Тот принял письмо, нерешительно переминаясь с ноги на ногу.

— Осмелюсь спросить ваше величество… Правильно ли я понял, что на роль гонца вы изволили выбрать гвардейца Александра Белова? Боюсь, он человек крайне ненадежный!

— Ненадежный? — вскинула голову Елизавета. — Ты не болтай, чего не надо! Я доверяю моей гвардии. Эти преображенцы в детстве моими няньками были, а потом на руках на русский трон внесли! «Ненадежный»… — передразнила она Брюммера.

— Но мне известно точно, что он человек Бестужева. Елизавета неожиданно рассмеялась.

— Вот и хорошо. — Она словно дразнила собеседника. — Был Бестужева — станет моим. Запомни, Брюммер: Бестужев никогда не приблизит к себе никчемного человека. У Алексея Петровича особый нюх на людей, и этим свойством нам не грех воспользоваться.

— Но сохранит ли Белов нашу тайну? — несколько опешил Брюммер. — Он молод, горяч не в меру…

— А я не собираюсь посвящать его в наши дела. А то, что молод и горяч, — это прекрасно! Невелика работа доставить депешу по назначению. Главное — довезти в целости и без приключений моих гостей. А с этой задачей он Правится!

— Но он же врал вам, ваше величество! На охоте. Нахально врал! Экий мерзавец! — не выдержал Брюммер.

— Почему врал? — искренне удивилась государыня. — Как он сражался за Ягужинскую! И Петрушку, недоумка моего, знатно проучил! Мы с Беловым отлично поняли друг друга. Он честный человек. Я в глаза ему смотрела… И сердце мне тоже подсказывает. — Она положила руку на грудь.

Брюммер скептически поджал губы.

— Мы, немцы, больше доверяем факту, чем воображению.

Елизавета окинула его презрительным взглядом.

— Тогда почему ты служишь мне, а не королю Прусскому Фридриху? Платит мало? Вы там по факту живете, а мы по воле Божьей! И кончим об этом… Зови Белова!

Брюммер отворил дверь. Белов нервно мерил шагами прихожую, косясь на мраморную нимфу, которая, поднеся палец к губам, казалось, призывала к молчанию. Брюммер сделал приглашающий жест.