Юрий Нагибин - Виват, гардемарины!

— Оставьте девочку в покое, — сказала, подходя к Фике, государыня. — Как вы можете так поступать? Ведь это ваша кровная дочь! — Елизавета встала между ними, как бы оберегая Фике от матери. — Что стоит за твоей откровенностью, дитя мое? Ты немка, лютеранка, король Фридрих — покровитель вашего дома.

— Моего маленького, зависимого, нищего дома… — Фике окончательно разрыдалась. — Приглашение в Петербург было для меня высшим счастьем, сказкой, такой непохожей на мою прежнюю жизнь. Я еще мало знаю русских, но те, кого я встретила во время нашего путешествия, покорили меня своим благородством и великодушием. Я много думала в дороге… Я выбрала Россию! Я хочу стать русской и сделать все, чтобы ваш народ полюбил меня. — Она бросилась на колени перед образами. — Я могла бы поклясться вам на иконах, и я сделаю это, как только приму православие. — Она подняла к Елизавете свое заплаканное лицо. — Ваше величество, станьте моей крестной матерью!..

Елизавета растроганно смотрела на нее.

Дверь приоткрылась, показалось взволнованное лицо обер-гофмейстера Лопухина.

— Ваше сиятельство, — зашептал он Бестужеву, — прибыли иностранные послы. Все в недоумении… когда же?

— Встань, — приказала императрица. — Негоже невесте наследника в ногах валяться. Приведите девочку в порядок!

Она подняла Фике с колен и хлопнула в ладоши. И сразу же в комнате появилась статс-дама в сопровождении куафёров и горничных. Они окружили Фике, увлекая ее в другую комнату.

Иоганна подалась за дочерью, но вице-канцлер, оценив ситуацию, остановил ее, ловко сняв с плеч соболя.

— Не вам подарено, сударыня, не вам и носить. — Он указал герцогине на незаметную дверь в стене. — С вами предстоит до-о-олгий разговор.

Он догнал Фике и набросил соболя на ее плечи.

Вице-канцлер остался вдвоем с императрицей. Елизавета протянула ему письмо.

— Возьмите, канцлер, оно вам еще пригодится.

— Простите, ваше величество, я всего лишь незадачливый вице-канцлер, которому следует подать в отставку.

— Что так? — весело и насмешливо произнесла Елизавета.

— Теперь вы столь мудры и опытны, что более не нуждаетесь в моих советах.

— Ах, оставьте… я ваша прилежная ученица, канцлер… Я не оговорилась. Вы достойны этого повышения. Вы оказали мне неоценимую услугу: я увидела, чего стоит эта девочка.

— Я ваш раб, ваше величество! — Бестужев припал к ее руке. — Благодарю за милость и за урок. Но мои гардемарины — что передать им, ваше величество?

— О, эти юноши достойны большой награды! Зовите их, я сама хочу говорить с ними.

Огромный зал императорского дворца.

На торжественном приеме присутствовало множество военных и гражданских лиц, иностранных послов, знатных горожан. Мужчины и женщины встали по обе стороны красной ковровой дорожки. Гости занимали места по ранжиру.

Никита, Саша и Алеша, а с ними Софья и Анастасия оказались на скромных местах, позади знатных особ, и им трудно было следить за происходящим. Но вот они услышали голос обер-гофмейстера Лопухина:

— Принцесса Ангальт-Цербстская Софья Августа Фредерика!

Обер-гофмейстер подал знак дирижеру. Грянул оркестр на галерее.

Толпа качнулась и замерла в поклоне.

Двери распахнулись, и маленькая Фике ступила на красную дорожку.

Волосы ее были уложены в замысловатую прическу, лицо искусно подкрашено, шею и плечи покрывал густой слой пудры.

— И-раз… и — два… и — три… — еле слышно произнесла принцесса и, попав в такт, торжественно пошла по ковру. С каждым шагом она обретала уверенность.

— Невеста… Невеста… Невеста наследника, — зашептали гости.

Никита, не веря своим глазам, протиснулся в первые ряды.

— Невеста… наследника? — выдохнул он непослушными губами.

— Сашка! Да это же младшая Рейнбек! — воскликнул изумленный Алеша.

— Кто такая? — ревниво поинтересовалась Софья.

— А… самозванка, — небрежно бросила Анастасия.

Перед Фике склонялись седовласые старцы… Знатные дамы… Удостоенные почестей генералы в орденах…

Внезапно ее взгляд столкнулся с потрясенным, несчастным, влюбленным взглядом Никиты, который только сейчас понял, кого он вез в Россию. Лоб Никиты «украшал» свежий шрам.

Она на мгновение задержала шаг, в глазах ее мелькнуло сострадание.

Еле заметным жестом Никита успокоил ее и перевел взгляд на Алешу и Сашу. Они озорно улыбнулись и склонили головы.

Тень улыбки скользнула по ее губам. Легким движением ладоней она прикоснулась к своим щекам, повторяя жест, знакомый одной только ей и Никите, и чуть приметно подмигнула.

— Виват принцессе! — не выдержал осчастливленный Никита.

— Виват!.. Виват!.. — подхватили гардемарины, а затем и весь зал.

Фике последовала дальше, одаривая будущих подданных благосклонной улыбкой.

Никита провожал взглядом ее тоненькую шейку, застывшую над блестящими соболями.

Сзади кто-то потянул его за камзол. Никита отмахнулся, но тут же услышал настойчивый шепот:

— Никита… Ни-ки-та…

Он оглянулся.

— Нас ждет государыня, — зашептал Саша. — Идем скорее.

— А я — то здесь при чем?

— Не скромничай. Мы без тебя никуда не пойдем, — решительно заявил Алеша.

— Кильсоны в течи…

— Брандкугелей нехватка…

— Такелаж размочился…

— Гардемарины, вперед! — произнесли они вместе, провожая взглядом принцессу.

И в тот момент, когда они двинулись было на аудиенцию, раздался голос…

Голос с экрана:

— Даже самое чуткое ухо не расслышало за легкими шагами маленькой Фике грозной поступи блистательного и страшного века Екатерины Великой.

…Фике обернулась и одарила всех — и придворных, и наших друзей, и зрителей — загадочным и глубоким взглядом поверх развернутого веера.

Грязные свиньи! (Нем.)