Юрий Нагибин - Виват, гардемарины!

— Ладно, жизнь сама подскажет, — сказал наконец Алеша. — Если надо — примем бой!

Никита и Саша переглянулись. Роль вожака обычно была не свойственна Алеше.

Неожиданно дверь распахнулась настежь и к косяку привалился запорошенный снегом, задыхающийся Гаврила:

— Барин! Немки карету грузят! За вами кучера прислали…

— Ну вот, что и требовалось доказать.

Ночью по улице прогромыхали две кареты.

Через некоторое время за ними проскакали три всадника.

Кареты миновали последний дом и выехали на пустую дорогу.

Всадники продолжали следовать за ними в отдалении.

Миссия Шетарди.

Посол еще спал, когда в спальню его постучали. Не успел он накинуть халат, как в комнату ворвался Брильи. Лицо его осунулось, нос заострился. За его спиной стоял одноглазый Жак с забинтованной головой.

— Идиот! Старый ос-сел! — Он с досадой хлопнул себя по лбу. — Кто мог подумать? Провести меня, ме-ня! Как последнего сопляка.

— Что случилось, наконец?

— Эта стерва сбежала! — И Брильи, обессилев, рухнул в кресло.

Жак стоял вытянув руки по швам.

— Успокойтесь, Брильи, — вальяжно протянул Шетарди.

— Выпейте что-нибудь. — Он распахнул перед ним шкафчик, в котором стояли бутылки. — Графиня не могла далеко уехать. Вы спокойно догоните карету!

— Какое «спокойно»! — Брильи в сердцах хлопнул дверцей шкафчика. — Карета под охраной. — Он выразительно посмотрел на Жака.

Тот сделал шаг вперед.

— Карету сопровождают трое русских, — отрапортовал Жак. — Один из них, князь Никита Оленев, — телохранитель графинь фон Рейнбек. Я узнал его сразу же, но должен был промолчать, чтобы не мешать хозяину. Потом решил спрятаться и посмотреть, нет ли преследователей. И не ошибся — следом скакали двое. Они напали на меня и хотели убить. Но, к счастью, только ранили. Я потерял сознание, чуть не умер! Это и помешало мне предупредить хозяина.

Жак отошел в сторону, и Брильи заговорил снова:

— Это гардемарины. Я их отлично знаю — Корсак, Белов и Оленев. Вчера я подумал: что это за дама рядом с Ягужинской? Такая знакомая родинка… Теперь мне все ясно. Какая низость! Явиться во дворец в женском платье… и следить за мной. Они дорого мне за это заплатят!

— Ах вот оно что! Похоже, наше дело провалилось, — Шетарди отодвинул рюмки. — Как только ваши гардемарины пересекут русскую границу, они тут же доложат по начальству, что невеста наследника привезла на хвосте французского шпиона. Вы знаете Бестужева. Он раздует дело до международного скандала и на этом выиграет.

Брильи мрачно мерил шагами кабинет.

— Видит Бог, — сказал он наконец, — я не хотел их убивать, но мальчишки сами подписали себе смертный приговор.

— Брильи, опомнитесь! Это бессмысленно. — В голосе Шетарди прозвучало сочувствие. — Вы же не уберете всех свидетелей, в том числе герцогиню с дочерью. А, как я понимаю, ваши гардемарины отнюдь не простаки. Они, конечно, рассказали Иоганне о вас все.

Брильи выпрямился и победно посмотрел на Шетарди.

— Пусть рассказывают что угодно. Эта мадам сейчас в моих руках. — Он мрачно засмеялся и вынул из внутреннего кармана камзола письмо. — Из тайной переписки короля Фридриха и нашей мадам!

— Откуда? — Рука Шетарди замерла над рюмкой.

— Это из личного архива герцогини Ангальт-Цербстской! — Брильи вульгарным жестом ударил себя по ляжке, показывая, откуда извлек письмо, и снова захохотал.

— Браво, де Брильи, я в вас не ошибся! — Шетарди разлил коньяк по рюмкам. — Торопитесь в погоню!

— Я не могу торопиться. — Брильи взял бокал. — Она же обчистила меня до нитки! — В его голосе звучал восторг от беспардонности Иоганны. — Если бы вы знали, сколько эта авантюристка вытянула из меня денег! Я не имею сейчас ни сантима.

— Блистательная особа! — сказал Шетарди, подходя к тайнику и подбирая ключи, чтобы его открыть. — В Берлине я слышал прекрасный анекдот. Фридрих засылает своего агента в Россию: «Ваша версия — вы князь, вы сказочно богаты. Кареты, роскошный гардероб…» — Умный агент спрашивает: «Сир, а есть ли деньги в казне?» — «Одну минуту…» — Короткий разговор с министром финансов. «Ваша версия меняется, — говорит Фридрих. — Вы нищий. Вы сидите на паперти Василия Блаженного и вербуете русских калек и побирушек…».

— Боюсь, что этим нищим буду я, — заметил с усмешкой Брильи.

— Нет. — Шетарди рассмеялся, достал кошелек с деньгами и, уловив жест Брильи, кинул Жаку. Тот поймал кошелек на лету.

— Собирай людей! — приказал, подходя, Брильи. — Главное — перехватить гардемаринов до русской границы!

Жак сразу вышел.

— Вы не будете нищим, Брильи, — с удовольствием повторил Шетарди, садясь к столу. — Если дело выгорит и мадам из Цербста поможет нам убрать Бестужева, то король Людовик отвалит такой куш, что мы до конца своих дней сможем жить припеваючи. — Он поднял бокалы. — За вечную молодость!

Заговорщики подняли бокалы.

На безлюдном постоялом дворе стояли распряженные кареты Иоганны и Никиты. Под луной блестела детская ледяная горка.

Тускло светилось единственное окошко.

В большой комнате для приезжих Фике, держа в руке подсвечник с зажженной свечой, с любопытством разглядывала странные красные шевелящиеся точки на стене.

Из-за двери дети станционного смотрителя таращились на приезжих с не меньшим любопытством, чем Фике на клопов.

Постоялый двор был очень беден, и графине Рейнбек с дочерью выделили одну-единственную кое-как протопленную комнату.

— Брысь! — крикнула Иоганна на детей, и те сразу исчезли.

— Ужасная ночь… Какая грязь… — причитала девица Шенк.

— Перестаньте скулить! Не в карете же нам ночевать! — одернула ее Иоганна и стала командовать Гаврилой и Никитой:

— Лавки на середину! Не то нас заедят клопы. Пуховики сюда! Ширму в угол!

Шенк со вздохами принялась стелить на лавках постель.

По комнате бродили куры, у печки старая сука ловила блох, щелкая зубами.

В соседней комнате запищал ребенок, за ним захныкал другой.

— Сколько здесь детей! — засмеялась Фике. — Они разбросаны всюду, словно капуста или репа в амбаре.

— Забудьте этот ужасный жаргон, мадемуазель! — прикрикнула на нее мать. — Не забывайте, вы принцесса!

— Но и принцесса называет таракана тараканом, — съязвила Фике, прибивая башмаком ползущее по стене насекомое.

Никита принес кувшин с водой, поставил его у изголовья импровизированной постели.

— Князь, уберите это! — Герцогиня указала на кур.

Гоня кур и собаку, Никита направился к выходу.

— Сударыня, я буду за дверью охранять ваш покой. — Он с поклоном удалился.

Холодный сквозняк поколебал пламя свечи. Девица Шенк помогла дамам раздеться.

Наконец женщины улеглись. Фике раскрыла книгу, но мать захлопнула ее, готовясь к серьезному разговору.