Юрий Нагибин - Виват, гардемарины!

Авторы киносценария Ю. Нагибин, Н. Соротокина, С. Дружинина,

режиссер-постановщик С. Дружинина,

оператор-постановщик М. Мукасей,

художник-постановщик В. Аронин,

композитор В. Лебедев,

текст песен — Ю. Ряшенцев,

редактор Н. Меренкова,

художник по костюмам М. Здорнова

В ролях:

Алеша Корсак — Д. Харатьян, Александр Белов — С. Жигунов, Никита Оленев — М. Мамаев, Фике — К. Орбакайте, Иоганна — Л. Гурченко, шевалье де Брильи — М. Боярский, Анастасия — Т. Лютаева, Бестужев — Е. Евстигнеев, императрица Елизавета Петровна — Н. Гундарева, Петр III — М. Ефремов, Фридрих, король Пруссии — П. Буткевич, маркиз де Шетарди — С. Мигицко, Гаврила — В. Борцов, Жак — В. Балон, Марфа Ивановна — Л. Федосеева-Шукшина, граф Чернышев — С. Никоненко, Софья — О. Машная, отец Фике — В. Сошальский, сторож Иван — А. Ванин, Брюммер — Л. Сатановский.

Киностудия «Мосфильм», 1991 год

Заснеженная Россия: поля, поля, перелески, одинокая церквушка с луковкой.

Закадровый голос:

— Россия никогда не ила просто так, повинуясь естественному ходу событий. Она всегда стояла перед выбором. То выбирала между язычеством и христианством, то прыгать ли ей в прорубленное Петром I окно или близкок нему не подходить. Воспользоваться открытой дверью никому в голову не встало. В год одна тысяча семьсот сорок четвертый от рождества Христова, в который и происходят наши события, Россия выбирала невесту для наследника престола Петра Федоровича. Это ответственное государственное дело осложнялось тем, что наследник, прозванный «голштинским чертушкой», был ума недалекого, характер имел вздорный, а поведение — беспутное, чем приносил немало огорчений своей царственной тетушке Елизавете Петровне.

По проторенному санному пути мчится одинокий всадник. Он отлично держится в седле — то гарцует, словно демонстрирует невидимым зрителям свое искусство, то шутовски размахивает руками, то кричит, ставя лошадь надыбы, то корчит рожи, будто пугает кого-то, что вот-вот свалится с седла. Он, как говорят в народе, куражится; крики и смех невидимой нам толпы подогревают его азарт. Вдруг всадник свалился на землю; неподвижный, с закрытыми глазами, он казался мертвым. Лошадь, осторожно перебирая ногами, кружила вокруг него.

Донесся отчаянный вопль толпы.

Бледное молодое лицо наездника дрогнуло в слабой улыбке.

По парковой аллее к упавшему юноше спешили придворные, егеря, гвардейцы.

Первой бежала девица с растопыренными руками; ее догоняли Фукс и Сабуров; за ними с трудом поспевал простоволосый Брюммер, а дальше толпа сбилась в плотный клубок. И лишь одинокая женская фигура стояла неподвижно под красным кустом рябины: Анастасия спокойно наблюдала происходящее.

Лежащий на дороге приоткрыл глаза, вдруг поднял голову с заснеженными волосами и громко захохотал:

— Что? Испугались? То-то!..

Толпа окружила юношу. Молодой гвардеец Саша Белов бросился ловить его перепуганного коня.

Все дружно подхватили смех упавшего наездника, весело обсуждая его жестокую шутку. Откуда-то появилось вино, зазвенели бокалы, зазвучала здравица в честь Петра Федоровича.

Юноша хохотал до слез и вдруг замолк, увидев одинокую женскую фигуру под рябиной. Он решительно направил сятуда, жестом остановив толпу, вплотную подошел к Анастасии и оперся рукой о ствол за ее спиной. Она смотрела на него с сожалением.

Запыхавшийся от езды и быстрой ходьбы молодой человек с интересом разглядывал красивое лицо девушки. Растаявший снег и пот стекали по его лицу. Он отхлебнул из серебряной фляжки, поймал губами мороженую гроздь рябины и, прожевав ее, произнес с язвительной ухмылкой:

— А ты что стоишь? Не испугалась за наследника? Иль жизни моей не жаль?!

— Грешно так шутить, ваше высочество! — строго, почти сострадательно ответила Анастасия и вдруг вынула кружевной платочек из муфты, протянула его наследнику.

От неожиданности он по-мальчишески приоткрыл рот.

— Оботритесь, ваше высочество, негоже вам быть в таком виде. — Она заботливо стала промокать платочком лицо шестнадцатилетнего великого князя Петра Федоровича.

Поймав коня, Саша напряженно следил за этой сценой. Никто не предполагал, что из дворцового окна за происходящим внимательно наблюдала государыня Елизавета Петровна.

Зябко передернув плечами, она приняла от вице-канцлера фаянсовую кружку с дымящимся кофе и с наслаждением отхлебнула горячий напиток.

— Что это, Алексей Петрович, за срочность такая, что ты меня и на охоте тиранишь? Женитьба наследника дело непростое, деликатное и требует приватного обсуждения, — устало сказала Елизавета, грея руки о теплый фаянс.

— Нет, ваше величество, это дело не только приватное, семейное, но и государственное. От выбора невесты для наследника зависит вся политика в Европе! Лучшей партии, чем принцесса Марианна, нам не найти. Король Саксонский ждет вашего ответа. — Голос Бестужева звучал умоляюще. — Решайтесь!

— Да чем она хороша-то, твоя Марианна Саксонская? Ни кожи ни рожи… — усмехнулась Елизавета.

— С лица воду не пить. А Марианна подарит нам равновесие политических сил в Европе, союз с Австрией и с морскими державами. — Голос Бестужева вдохновенно зазвенел.

Елизавета обреченно вздохнула и отвернулась к окну, откуда открывалось пестрое и нарядное зрелище.

Собравшаяся на охоту молодежь была очаровательна. Статс-дамы и фрейлины по примеру императрицы облачились в мужские камзолы и лосины; у мужчин — те жепарики, мушки, кукольные личики, и только преображенцы, сопровождавшие царский эскорт, отвечали статью и костюмом своему назначению.

От толпы отделилась всадница, фрейлина Анастасия Ягужинская. За ней устремился привезенный из Голштинии наследник, сопровождаемый двумя оболтусами — бароном Фуксом и графом Сабуровым.

Догнав девушку, великий князь спешился и неожиданно дернул фрейлину за ногу, пытаясь стащить ее с лошади. Анастасия усидела в седле и, видимо, больно кольнула наследника шпорой. С визгом он отскочил в сторону и, по-детски присев, показал девушке язык.

Елизавета тяжело вздохнула.

— И не гневайтесь на меня, государыня, — горячо задышал Бестужев в затылок Елизаветы, — женить Петра надо срочно!

— Молод еще наследник.

— Молод… Дня без винища не может. — В голосе Бестужева прозвучала брезгливость. — Совсем опаскудился.

— Но, но! — прикрикнула Елизавета. — Говори, да не заговаривайся! — Она прошла к пылающему камину, зябко протянула руки к огню.

— Простите за дерзость, ваше величество! Да ведь по усердию… Уходите вы от разговора, матушка-государыня, а кто знает, какое семя от Петра Федорыча произойдет? Ну-ка, вовсе дитя не родит? Что тогда с троном российским будет?