С Залер - Разбойники Рэттлборджа

Куперсон и Пикман оглядываются; горожане осторожно выходят на улицу.

ЖЕНЩИНА. Кого застрелили?

Куперсон и Пикман ковыляют в переулок, пока улица заполняется любопытными, непонимающими ЛЮДЬМИ.

Куперсон и Пикман вваливаются в переулок. Они бредут мимо гигантского деревянного ящика для отходов, полного потрохами из лавки мясника — плоть усеяна жужжащими мухами. С улицы доносятся КРИКИ и РУГАТЕЛЬСТВА.

ЖЕНЩИНА (ВПЗ). Шериф убит! Помощники ранены!

Пикман садится подле Куперсона.

ПИКМАН. Как мы перешли на эту сторону закона?

Куперсон тянется за пазуху и достает Библию; он КАШЛЯЕТ, брызгая на книгу кровью. Начинает хрипеть.

КУПЕРСОН. Левое легкое все.

Куперсон откидывается на ящик с гниющим мясом. Пикман качает головой.

ПИКМАН. Что же мне сделать?

КУПЕРСОН. Послушай мою последнюю исповедь… (вздох)…и передай ее священнику.

Пикман кивает, его глаза мокры от слез.

КУПЕРСОН (продолжает). Когда я был в Бостоне, я совершил… нечто ужасное с маленькое девочкой по имени Мари ЛаПреджа.

Печальный взгляд Пикмана твердеет.

ПИКМАН. Что ты сделал?

Куперсон плачет. Его плечи трясутся, пока слезы струятся по лицу.

КУПЕРСОН. Мне так, так жаль… Я ничего не мог поделать… вот почему… вот почему я уехал и поселился здесь. Мне надо было увидеть северное сияние.

Пикман холодно смотрит на Куперсона.

ПИКМАН. Что ты с ней сделал?

Куперсон ВЫКАШЛИВАЕТ кровь; он слабо качает головой, отрицая свои слова… свое прошлое…

КУПЕРСОН. Я взял ее. Я взял ее и овладел.

Руки Пикмана сжимаются на рукоятке револьвера; он дрожит от прилива ярости.

ПИКМАН. Дважды, когда мы с Вэл уезжали в Колорадо, я оставлял тебя присмотреть за дочкой. Я оставлял ее под твоей опекой.

Куперсон неистово мотает головой.

КУПЕРСОН. Нет, Роджер, я больше никогда не грешил… со времен Бостона. Я посвятил жизнь Господу во искупление, чтобы исправиться.

Пикман скрипит зубами; сухожилия на предплечьях вздуваются; пальцы сжимают рукоятку пистолета; глаза обращаются в горящие угли.

ПИКМАН. Но ты смотрел на нее… этими глазами. И у тебя были эти мысли. И с девочкой Джесс Уокер.

Куперсон кивает.

КУПЕРСОН. Да.

ПИКМАН. Будь ты проклят, Мэттью. Будь ты проклят за то, что мне это рассказал.

Люди толпятся у тел шерифа Дрейтона и помощника Тодда. Помощника Риксби, еще живого, уносят четыре мужчины.

БАМ. БАМ. БАМ.

Люди на улице рассеиваются во всех направлениях.

Пикман встает. В деревянном ящике с гниющим мясом, прямо над головой Куперсона, дымятся три дырки.

Куперсон, дрожа и потея, смотрит на Пикмана.

КУПЕРСОН. Прошу, передай мою исповедь священнику… я всю жизнь хотел…

ПИКМАН. Нет. Я не буду повторять то, что ты сказал, но и не убью тебя. Оставлю твоему Господу… если он не побрезгует тебя тронуть.

Пикман бредет вон из переулка.

КУПЕРСОН. Ты пойдешь за Авраамом?

Пикман оглядывается на Куперсона, истекающего кровью, дрожащего, жалкого у кучи гнилого мяса.

ПИКМАН. Хватит с меня мести, Куперсон.

Пикман уходит из переулка.

Знак Рэттлборджа перекрашен.

«Вы въезжаете в Рэттлбордж: Город Бойни в Дождливую Ночь. Население: 1581».

Пикман подъезжает к знаку; он с конем с ног до головы покрыты пылью и песком. Пикман выглядит так, будто выгорел и постарел после долгой поездки под пекущим солнцем.

Пикман въезжает на улицу. Смотрит на знакомые витрины, многие из которых еще темны.

Он проезжает мимо отеля «Руддингтон», парикмахерской Эрмайна, «Катлбраш» и «Ювелирных изделий МакДонелли».

Кто-то из жителей ему машет, но он отвечает пустым взглядом, словно не представляет, что значит их жест.

Пикман стоит перед двумя простыми надгробиями, на которых выбиты имена Эмили Лиза Пикман и Валери Мередит Пикман.

Мэр Хоган в дорогом голубом костюме с белыми полосками вылезает из шикарной машины и взбирается по холму к Пикману.

ХОГАН. Полагаю, тебе известно, что за твою голову назначена награда из-за того, что случилось в Квортерстоуне.

Пикман кивает.

ХОГАН (продолжает). Большинство здесь думает, что ты герой, раз достал тех подонков.

ПИКМАН. А ты?

ХОГАН. Я думаю, что ты оставил город, когда был нам нужен, а потом вел себя, как бешеный шакал. Ты бросил людей, чтобы утолить свою жажду крови, вот что. Не такое будущее нужно законникам на фронтире, да и городам на фронтире тоже.

Пикман смотрит на Хогана.

ХОГАН (продолжает). Многие жители рады, что ты вернулся, но насилие на этом не кончится, будь уверен. Между Квортерстоуном и Рэттлборджем теперь никогда не утихнет вражда, ни за что.

Хоган угрюмо качает головой.

ХОГАН (продолжает). Лучше бы ты ушел.

ПИКМАН. Я хочу жить с женой и дочкой, а похоронены они здесь. Выкапывать я их не стану.

Хоган, понимая бесполезность дальнейшей дискуссии, отворачивается от Пикмана и уходит в заходящее солнце, под углом обрисовывающее его полное тело.

Хоган оглядывается и смотрит на печального, пыльного мужчину перед похороненной семьей.

ХОГАН. У шерифа Дрейтона четыре брата… и он был не самый старший.

ПИКМАН. Если захотят меня убить — я буду на своем крыльце.

ХОГАН. Теперь ты убийца?

ПИКМАН. Нет, я не собираюсь больше убивать. Я не стану им сопротивляться при условии, что, когда все закончится, ты закопаешь меня здесь.

Хоган кивает.

ХОГАН. Это я для тебя сделаю.

Пикман кивает в знак благодарности.

Пикман, теперь с пышной бородой и совсем седыми волосами, сидит, покачиваясь, на крыльце. Идет дождь.

Вдалеке начинает ЛАЯТЬ собака. На недавно мощенной улице скапливается в лужи дождь. По дороге к дому Пикмана идут четверо ОГРОМНЫХ МУЖЧИН. У каждого в руках винтовка.

Пикман закрывает глаза и откидывается в кресле-качалке.

Дождь продолжает идти.

Проснись, Аделаида, проснись! (нем.)