Андрей Поздеев - Операция «Артефакт»

Архангельские летописи тех времён сохранили на своих страницах записи о таинственном происшествии, потрясшем Архангельск летом 1749 года. Тело известного в городе мануфактурщика Поликарпа Морозова было найдено на заброшенной мельнице в десяти верстах за городом со следами жестоких пыток. Следствием было установлено, что убитого пытали калёным железом, содрали со спины кожу, выкололи глаза и в конце концов изрубили на куски саблями. Среди горожан ходили упорные слухи, что Морозов поплатился за грехи своего зятя, который неожиданно для всех исчез из города вместе с дочерью покойного. Но поскольку доказать какую-либо причастность Бурмистрова к убийству не смогли, это предположение так и осталось на уровне слухов. Кроме этого, следствие установило, что предполагаемые преступники (группа иностранцев из шести человек) ушли после убийства Морозова в лес, взяв с собой в качестве провожатого местного охотника, Ваньку «Плешивого», который знал окрестные леса как свои пять пальцев. Их попытались выследить, даже посылали вдогонку роту солдат, однако иноземцы, все как один, словно канули в воду. Постепенно с годами всё стало забываться, а через пять лет и вовсе забылось. Имущество Морозова к тому времени частично разворовали, а всё то немногое, что ещё оставалось, в 1754 году отошло в государственную казну…

…Отряд Кузьмы добирался до зимовья больше месяца. Трудным и опасным был их путь по непроходимым таёжным лесам. Не раз отряду приходилось вступать в прямое противостояние с дикими животными, которые рьяно защищали свою территорию от непрошеных гостей, но Бог миловал, никто в этих схватках не пострадал и не погиб. Когда прибыли на место и осмотрелись, то поразились той природной красоте, которая окружала охотничью заимку со всех сторон.

Зимовье располагалось на возвышенности неглубокой котловины, заросшей благоухающими полевыми травами и кустарниками. Внизу текла неширокая спокойная река, берега которой обрамляли плакучие ивы. Вокруг, насколько хватало глаз, росли многовековые еловые и сосновые леса, наполняющие воздух целебным запахом хвои, а высоко в небесах слышались соловьиные трели…

Понимая, что зима не за горами, стали немедленно готовиться к холодам, для чего принялись расширять зимовье и заготавливать провиант. Мужики, прибывшие с Кузьмой, были не только хорошими охотниками, но и мастеровыми людьми. Каждый из них был способен и дом построить, и коня подковать. Пока мужчины были заняты на строительстве, Надежда с детьми с раннего утра до позднего вечера занималась заготовкой грибов и ягод, которых в этих краях было видимо-невидимо. Все без исключения работали спорно и дружно, с шутками-прибаутками и с невероятным душевным подъёмом. Не раз можно было услышать фразу: «Как же легко и свободно здесь дышится!!!». И действительно, если раньше, до прихода в эти края, у людей бывали случаи меланхолии, грусти и печали, то все эти душевные переживания канули в небытие безвозвратно и навсегда…

…Пролетело несколько месяцев, наступила зима. Кузьма вместе с мужиками ежедневно уходил в лес на охоту, а Надежда с детьми занималась готовкой пищи на всю честную компанию. Со временем отношения между людьми стали близкими и доверительными. Вскоре мужики обратились к Кузьме с просьбой, чтобы он взял на себя обязанности старшего поселения с соответствующими правами. Вот так, с подачи простого люда, Кузьма стал первым старостой Карпихи, и случилось это аккурат на Рождество 1750 года.

На рождественские праздники завьюжило, замело, и несколько дней не было никакой возможности выйти во двор. В один из таких вечеров, когда народ закончил вечернюю трапезу, младший сын Кузьмы, Алексей, упросил отца продолжить свой рассказ о его заморских похождениях. Кузьма сначала отшучивался да отнекивался, но потом, поддавшись на уговоры милых ему людей, снял со стены старое копьё, положил его на колени и продолжил рассказывать свою «одиссею» с момента побега из дворца короля.

– 13 мая 1732 года в семь часов вечера во дворец начали съезжаться гости. Меня поставили на пост возле королевской опочивальни после полуночи, когда бал был в самом разгаре. К этому времени публика уже немного подустала, и многие гости бесцельно прогуливались по анфиладам дворца.

Выбрав момент, когда мимо моего поста проходил один из подвыпивших вельмож в костюме римского легионера, я сильным ударом по шее вырубил «римского воина», а его обмякшее тело заволок в спальню короля. Там, переодевшись в его маскарадный костюм, я на всякий случай связал его, воткнув в рот кляп, и засунул «отдыхать» под ложе короля. Осмотрев себя придирчиво со всех сторон, я для пущей убедительности взял в руки копьё, бесцельно стоящее у изголовья кровати, и беспрепятственно вышел из дворца. Как видно, удача в тот вечер была на моей стороне, никто не заметил моего отсутствия на посту и не поднял тревоги. Добравшись до самой дальней парковой аллеи, я переоделся в заранее приготовленное гражданское платье, положил в мешок наконечник украденного копья в качестве холодного оружия, перемахнул через забор и был таков.

Зная, что меня будут искать, я двигался только по ночам, а днём забирался в овраги и ложбины, подальше от людских глаз. Ориентируясь по звёздному небу, я держал путь на северо-восток, к границе с Польшей, чтобы как можно быстрее покинуть территорию, контролируемую Габсбургами.

С большими трудностями к средине лета я добрался до польского Львова. После двух месяцев изнуряющего путешествия по Карпатам мне потребовался отдых, и я решил остановиться в городе на несколько дней.

И вот на третий день моего пребывания в городе, когда я был на центральной рыночной площади, меня попытался обокрасть молодой цыган лет четырнадцати-пятнадцати. Пойманный с поличным, молодой человек не на шутку испугался. Согласно законам этой страны, если бы вина вора была доказана, то его могли не только отхлестать плетью, но и казнить. Поэтому, упав передо мной на колени, вор стал вымаливать прощение, заливаясь горькими слезами. Правда, мне и самому было не с руки обращаться к местным служителям закона, поскольку на руках у меня были поддельные документы, да и предмет, который пытался украсть цыган, был не совсем обычным. К тому же, юноша божился, что инициатива кражи копья исходила не от него, а от двух знатных господ, дожидавшихся его возле ратуши.

– Ну что ж, пойдём, покажешь мне этих господ, – сказал я, – и если это правда, отпущу тебя на все четыре стороны. А если ты решил обмануть меня, – я покрутил перед его носом кулаком, – ты получишь сполна.

Через несколько минут, спрятавшись за повозками, мальчишка указал мне пальцем на двоих господ знатного происхождения, одетых по последней европейской моде. Даже на расстоянии в несколько десятков метров чувствовался запах благовоний, исходящих от них. Они явно кого-то поджидали на ступеньках гостиницы, нервно оглядываясь по сторонам.