Андрей Поздеев - Операция «Артефакт»

…Сегодня ночью я не сомкнул глаз. Положение безвыходное. Я понимаю, что меня загнали в западню, из которой мне уже не выбраться. Глупо осознавать, что силы человека не безграничны, и всему есть свой предел. Сколько я смогу здесь продержаться, известно лишь одному Богу.

Десять минут назад сквозь мохнатые еловые лапы я увидел на взгорке, в трёхстах метрах от себя ещё одного волка. Он внимательно смотрит в нашу сторону. Мои преследователи внизу заволновались и заскулили.

Волк поднял голову вверх и призывно завыл. Через пять минут рядом с ним я насчитал ещё семь особей. Все они возбуждены и пытаются уловить запах, но ветер дует в противоположенную сторону. Визуально они нас пока не видят. Смею предположить, что мы зашли на территорию, которую контролирует другая стая.

Сейчас они начали цепью спускаться с пригорка, окружая опушку леса. Внизу послышалось жалкое скуление. С левой стороны идёт вожак, он на голову выше своих сородичей. Да он просто огромен, я ещё никогда не видел такого огромного волка.

Мои преследователи сначала завыли, потом зарычали и, ощетинившись, вышли из-под еловых лап на открытое пространство, тем самым показывая, что они готовы к битве. Одни готовы драться за свою территорию, другие не хотят упускать свой трофей, каковым для них являюсь я. Встав на расстоянии пяти метров друг от друга, волки начали морщить свои морды в устрашающих гримасах, всем своим видом показывая, кто тут хозяин. Потом в дело пошли волчьи лапы с выпущенными когтями, которые так и норовили зацепить противника. И когда все прелюдии драки были соблюдены, начался волчий бой, который окропил стерильно белый снег пятнами алой крови. Стало сразу ясно, что схватка идет не на жизнь, а на смерть. И сейчас, почуяв запах первой крови, звери с удвоенной силой набросились друг на друга. После того как одному из волков поранили бедро, подранок побежал в сторону леса, и часть стаи побежала преследовать его. Два других упорно сопротивлялись, но было видно, что сегодня не их день. Прошло ещё немного времени и стало ясно, что чаша весов в этой схватке склонится в сторону местных. Сидя в своём убежище, я многого не видел, но по рычанию, визгу и скулению животных понял, что битва смещается в сторону болота, с которого я пришёл вчера. И в этот момент я решился на спасительный побег. Не раздумывая, я разрубил топором верёвку, которой был привязан к стволу, и скатился, как куль, к подножью дерева. В том месте, где я вчера воткнул в снег лыжи, торчали только их обломки. Поэтому, не раздумывая, я со всех ног побежал в сторону виднеющегося просвета между деревьями, лелея надежду, что в пылу борьбы хищники забыли о моём существовании.

Внезапно лес кончился, и я на всей скорости выбежал на край обрыва не то реки, не то озера. От такой неожиданности я замахал руками, пытаясь удержать равновесие, но, не справившись с центробежной силой, полетел кубарем вниз и через пару секунд лежал внизу возле самой кромки льда. От удара головой меня тошнило и качало из стороны в сторону, но, внутренний голос кричал мне: «Беги, Алексей! Беги изо всех сил и со всей мочи!!! Спасайся!!!» Подбадриваемый этими словами, я, как пьяный, побежал заплетающимися ногами на противоположную сторону водоёма. Когда до берега оставались считанные метры, я услышал позади себя пронзительный вой. В том месте обрыва, с которого я только что свалился, стоял вожак с окровавленной пастью, смотрящий на меня немигающими жёлтыми глазами убийцы. Понимая всю безысходность моего положения и то, что мне некуда больше деваться, я развернулся и стал ждать, что будет дальше.

А в это время вожак с тремя сородичами в несколько прыжков добрался до подножья обрыва и вышел на лёд. Оценив расстояние до меня, он, как опытный охотник, начал не спеша приближаться ко мне. Сначала его движения были вялы, но через несколько шагов он перешёл на бег, и скорость его с каждым шагом стала увеличиваться. Свита старалась не отставать от своего предводителя, делала жалкие попытки угнаться за ним. Меж тем расстояние между нами стремительно сокращалось. Как только волки попали в зону поражения ракетницы, я нажал на спусковой крючок, и ярко-красная ракета устремилась к своей цели. В тот момент, когда поражение цели было почти неизбежным, могучее и хитрое животное в грациозном прыжке уклонилось от столкновения и продолжило свой бег, не сводя глаз со своей жертвы. Отступая и судорожно засовывая последний патрон в ствол ракетницы, я почувствовал, как под моими ногами затрещал и начал ломаться лёд. Через мгновение, не удержав равновесия, я начал падать на спину, отчего моя правая рука непроизвольно дёрнулась, и указательный палец нажал на спусковой крючок. В тот момент, когда моё тело почти коснулось льда, я увидел высоко над собой яркую точку разорвавшейся ракеты, символизирующую окончание моих страданий. От удара лёд треснул, и я провалился в образовавшуюся полынью. Инстинктивно схватившись за кромку льда, я почувствовал удар по голове, когда в полынью на полном ходу, как шары в кегельбане, стали влетать мои преследователи. Барахтаясь в ограниченном пространстве чистой воды, вожак не прекращал попытки вцепиться в меня зубами. Трое других пытались предпринять попытку выбраться из полыньи, но лёд продолжал ломаться и крошиться, и они, как беспомощные щенки, начали со страха скулить. Пока моя куртка ещё не намокла, я плавал среди животных, как поплавок, и всаживал свой охотничий нож в звериную плоть по самую рукоятку, отчего вода окрасилась цветом алой крови. В воде у меня было преимущество, и я старался использовать его по полной. Когда звери обессилели от кровопотери, я начал заталкивать их под лёд, сначала одного, затем второго, третьего, и через несколько минут, когда силы мои были на исходе, я затолкал туда последнего, вожака, который всё-таки умудрился вцепиться в моё левое плечо. Развернувшись в сторону берега, до которого оставалось не более десяти метров, я из последних сил стал грудью ломать прибрежный лёд, чувствуя первые признаки гипотермии. И если бы в тот момент мои ноги не коснулись дна, я бы, наверное, утонул. Сделав последний шаг вперёд, я, обессиленный, упал лицом в снег. В это время из-за облаков выглянуло солнце и заиграло всеми цветами радуги на осколках льда, лежащего перед моими глазами. Начинавшийся день обещал быть чудесным и тёплым, и мне так не хотелось в тот момент умирать!

Через минуту моё сознание затуманилось, и в последний момент, прежде чем отключился мой мозг, я почувствовал, как кто-то лизнул мою руку.

Не знаю, сколько прошло времени и применимо ли вообще такое понятие, как «время», к тому месту, в котором я пребывал. По моим ощущениям мне казалось, что я бывал здесь уже не раз, и мне до боли знакомо это состояние, в котором я находился. Я чувствовал себя легко и свободно. Сила тяжести отсутствовала, и я парил. Парил в нескончаемом потоке приятных ощущений, словно это была несравнимая ни с чем музыка, написанная любовью и нежным чувством заботы обо мне. Наверное, так мы чувствуем себя в раннем детстве, когда нас на руках качает мать. Отовсюду струилась любовь, которую можно было ощущать физически в виде постоянно накатывающих волн, которые поднимали и опускали мою невесомую оболочку в такт переливам лучистого света, появляющегося из ниоткуда и уплывающего в никуда. Затем, словно из дымки, начали материализоваться образы близких для меня, но умерших людей: жены, дочери, отца с матерью, деда с бабушкой, родителей Татьяны, а также тех, кого я знал, но они уже отошли в мир иной. Они подходили ко мне, гладили меня по голове, что-то говорили, но я не слышал их голоса и только мило им улыбался. Побыв немного со мной, они начинали таять, словно это была голограмма. Потом картина изменилась, и я оказался в белом саду, в котором все деревья были белого цвета. В этом саду ко мне навстречу вышел высокий старик с абсолютно белыми длинными волосами, который прикрыл мне глаза своей ладонью, сказав при этом: «Твоё время ещё не пришло!». И наступила темнота.