Андрей Поздеев - Операция «Артефакт»

Что скажете, коллеги, по поводу этого письма?

– Бред выжившего из ума старика. Ради реабилитации он мог написать и не такое, – отчеканил Добрынин, который с самого начала скептически отнёсся к письму.

– А если это не так, и старик написал правду? – вступился за Анисимова Соболев. – Ты что, забыл, что видел собственными глазами в Питере или тебе напомнить? А может быть, это звенья одной цепи. Для того, чтобы в этом разобраться, нам надо немедленно изъять этот контейнер. Давайте прямо сейчас поедем туда и достанем его. Если надо, оформим официальное изъятие. Ну, что, поехали, – и Степан сорвался с места.

– Степан, сядь на место, – громко скомандовал Кузьмин. – Я ещё не закончил. С самого утра я занимался этой проблемой и выяснил, где находится объект № 26. Он по-прежнему существует и функционирует, правда, в несколько другом качестве. Теперь это карантинный пункт СВР (службы внешней разведки), а это, как вы понимаете, немного другая структура, со своим аппаратом управления и со своими «тараканами» в голове. И им не важно, какими полномочиями наделена наша группа, выше своей задницы не прыгнешь. Самое большое, что мы можем сделать в этой ситуации, это подключить к решению проблемы Субботина для того, чтобы он связался с руководством СВР и попросил их принести нам на блюдечке контейнер Анисимова. И знаете, у меня нет уверенности, что нам там пойдут навстречу. Скорее всего, когда контейнер будет ими вскрыт, они сами начнут своё собственное расследование, а это чревато потерей нашего приоритета и времени.

– Что ты предлагаешь? – поинтересовался Добрынин.

– Я предлагаю провести операцию самостоятельно, не ставя никого в известность.

– Как???

– Очень просто, нам надо попасть на этот объект и изъять контейнер самостоятельно.

– А как мы туда попадём? – в два голоса одновременно спросили Степан и Виктор.

– Я и это продумал, – не унимался Кузьмин, – и сейчас хочу это с вами обсудить. Я думаю, что для этого мы используем втёмную Томилина…

Солнце припекало, но обедать ребят так никто и не звал.

– Что-то очень кусать хотса, – шутливо проговорил Степан, демонстративно поглаживая себя по животу. – Как вы думаете, они за нами следят?

– Конечно! Особенно за тобой, а то не ровен час, ты сопрёшь у них кусок колбасы.

– А если без шуток, есть очень хочется. Я сегодня утром даже не завтракал, а сейчас уже семнадцать тридцать, – продолжал канючить Соболев. – Может, стоит сходить к этому «знахарю», который уволок нашего начальника, и потребовать у него обещанного обеда…

Он ещё не закончил говорить, когда возникла некая суматоха, говорящая о том, что что-то происходит. Вскоре из особняка выбежал начальник объекта, Ваганов, затем послышался шум открывающихся ворот, и на территорию стали въезжать один за другим чёрные лимузины. Пока машины ехали к особняку, все сотрудники, находящиеся на объекте, приняли строевую стойку, отдавая честь прибывшему начальству. Из первой машины вышли Директор СВР и ФСБ, из третьей генерал Субботин. Оглянувшись по сторонам, он увидел стоящих в беседке ребят и энергичным жестом позвал их к себе.

– Почему вы в таком виде? – грозно спросил он. – Вас что, не предупредили?

– О чём, товарищ генерал? – удивлённо спросил Кузьмин.

– О том, что вас сейчас будут награждать, а Томилину вручат генеральские погоны. А вы стоите тут, как оболтусы. Вон, Соболев даже бриться перестал. Совсем распустились без своего командира! Сейчас же отправляйтесь к начальнику охраны и скажите, чтобы он подобрал для вас костюмы по росту, и немедленно назад. И смотрите мне!!! – Субботин показал кулак. – Чтобы всё прошло безо всяких там выкрутасов, на которые вы способны.

С этими словами он пошёл в особняк, а к ним подошёл офицер охраны, который попросил их проследовать за ним в жилой блок.

В жизни разведчиков бывают такие моменты, когда кажется, что сам Бог помогает и ведёт их за руку. Так случилось и в этот раз. Вместо того, чтобы искать способы проникновения в служебные помещения карантинного пункта, наши герои попали туда в сопровождении самих охранников. Всё остальное было делом техники. И когда через тридцать минут они, переодетые, собрались в беседке, Кузьмин по глазам Добрынина понял, что контейнер у них.

3 сентября 2013 года, секретный бункер 13 Управления ФСБ, 22 часа 21 минута.

Уже десять минут Томилин распекал группу за непростительную самодеятельность, которую они предприняли в целях извлечения контейнера.

– Это просто уму непостижимо, чтобы боевые офицеры вздумали устраивать провокации подобного рода! Ты о чём думал, Кузьмин, когда организовывал свой план? Ты что, хотел подвести всю группу под монастырь? Мальчишка!!!

Прошло ещё не меньше пятнадцати минут, прежде чем Томилин успокоился, и разговор перешёл в русло рационального диалога.

– Покажите мне содержимое этого чёртового контейнера, – попросил Томилин, усаживаясь за стол.

И в ту же секунду откуда-то из-за спины Соболева появилась круглая жестяная коробка из-под леденцов середины прошлого века.

Получив коробку в руки, Николай Петрович начал аккуратно извлекать её содержимое на стол. Сначала он достал листок пожелтевшей папиросной бумаги с написанным от руки текстом, а следом за ним фотографию размером 5×6 сантиметров.

Текст был анонимный. В нём были проставлены даты и время посещения «узника». Нельзя сказать, что этого человека часто тревожили, зато фамилии посетителей говорили сами за себя. В 99 % случаев напротив даты стояла фамилия Берии, в остальных Эйтингона. Фотография была низкого качества, однако на ней было легко рассмотреть пожилого человека лет восьмидесяти с седой окладистой бородой, спадающей до самого пояса.

При виде этого старика у Томилина на лбу выступила испарина, и он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

– Николай Петрович, вам нехорошо? – участливо поинтересовался Кузьмин, подходя к шефу поближе.

– Нет, нет. Это совсем не то, что вы подумали, – отмахнулся новоиспечённый генерал. – Это совсем другое…

Он на минуту задумался и затем произнёс:

– Вы же ничего ещё не знаете, где я был и что я там видел. Садитесь и слушайте.

В «Особом архиве», где я пробыл более двух месяцев, мне запрещалось делать какие-либо записи. Поэтому вся информация, которую я там нарыл, хранится у меня в голове.

Первое: архив Берии, с которым я работал, ещё толком не разобран. Имеется, правда, несколько разделов, в которых поработали архивисты, но основная масса документов до сих пор лежит без движения. Разобраться во всей этой путанице было делом чрезвычайно трудным. Может быть, поэтому я и получил так быстро разрешение на его посещение, поскольку думали, что я там ничего не найду, а я взял, да и нашёл. И теперь у нас есть информация, на основании которой мы можем продолжить нашу работу.