Андрей Поздеев - Операция «Артефакт»

– Ты знаешь, Николай, – Субботин как-то по-детски неловко замялся, – может быть, в ближайшее время у нас больше не будет возможности поговорить с тобой, поэтому я бы хотел тебя попросить. Прежде чем ты начнёшь выяснять у Фантома местонахождение Копья, выясни у него первым делом имя крота. Я, как только подумаю, что где-то рядом с нами находится эта сволочь, места себе не нахожу. Мы уже все возможные варианты проработали, а на его след так и не вышли. А он ведь, гад, сидит где-то рядом с нами и думает, как ему спрятать концы в воду. Ты пойми меня правильно, не за себя прошу, за дело.

– Хорошо, Гена. Как только Фантом будет находиться в адекватном состоянии, я первым же делом исполню твою просьбу…

Томилин ещё никогда не спускался ниже уровня «F», поэтому ему было интересно узнать, что представляет собой эта загадочная линия метрополитена. Когда кабина лифта остановилась на нижнем уровне, его взору предстала большая красивая станция, которую можно было запросто спутать с какой-нибудь станцией метрополитена из района новостроек. Единственным её отличием от обычных станций метро было то, что на ней не было ни одного указателя, названия и эскалатора. На перроне стоял обыкновенный состав голубого цвета, возле которого их поджидал машинист в форме старшего лейтенанта ФСБ. Когда они подошли к нему, офицер доложил Субботину, что поезд прибыл в его полное распоряжение, и после того, как они сели в вагон, состав помчал их в секретную медицинскую лабораторию, расположенную где-то в районе Наро-Фоминска.

По прибытии в пункт назначения охрана объекта тщательно проверила их документы, после чего разрешила выйти на перрон, где их уже поджидал врач.

– Здравствуйте, товарищи генералы. Моя фамилия Губарев, я лечащий врач вашего пациента, – представился он. – Очень хорошо, что вы прибыли так оперативно. По нашим предположениям, пробуждение вашего подопечного должно произойти с минуты на минуту, так что не будем задерживаться здесь, а пройдём в лечебный корпус, где вы всё увидите своими глазами. Следуйте за мной.

Он стремительной походкой направился к единственной двери, выходящей на перрон, которая при их приближении автоматически раздвинула створки, открывая проход в ярко освещённый коридор.

– Постарайтесь не отставать. Кто из вас Томилин? – спросил врач, оборачиваясь через плечо, не сбавляя шага.

– Это я, – отозвался Николай Петрович.

– Очень хорошо, товарищ генерал. Мне передали, что вы единственный человек, которого он будет рад видеть. Поэтому мы хотим, чтобы в момент, когда он откроет глаза, вы были рядом с ним. Это позволит нам снизить порог его эмоционального шока. Я хочу вам сказать, что с точки зрения медицины, это уникальнейший случай, и очень жаль, что ваше руководство не позволяет нам более детально исследовать этот феномен. Очень жаль, – сокрушался он, когда путь им преградила массивная металлическая дверь.

Губарев набрал на цифровом поле известную ему комбинацию цифр, после чего женский голос из динамика произнёс: «Ваш код подтверждён. Вы можете пройти в лабораторию».

– Проходите, товарищи, – проговорил он, пропуская офицеров вперёд себя, – не задерживайтесь.

За дверью находился целый подземный город, и оба генерала от такой неожиданности даже растерялись. Однако Губарев не дал им времени смотреть по сторонам, а тихо и властно проговорил:

– Проходите, проходите. Нам по коридору направо.

Метров через пятьдесят, они остановились ещё перед одной дверью, которую Губарев на этот раз открыл своим электронным ключом. За ней размещалось большое помещение, из которого через огромное панорамное стекло, открывался вид на комнату, чем-то напоминающее операционную. Там в центре зала на реанимационной кровати лежал человек, вокруг которого бегали и суетились врачи.

– Что случилось? – спросил Губарев по громкой связи.

Из динамика донеслось:

– Профессор, у нас ЧП! Остановка сердца, начинаем проводить реанимационные мероприятия.

Губарев матерно выругался и бросился к своим коллегам на помощь. И вскоре генералы услышали:

– Готовьте дефибриллятор… Нет, ещё рано… Всем в сторону… Разряд… Введите ему внутривенно адреналин… Ещё разряд… Продолжайте прямой массаж сердца… Подключите аппарат искусственной вентиляции лёгких… Всем отойти… Разряд… Шевелитесь, не стойте… Ещё разряд…

Слушая, как врачи борются за жизнь Фантома, Субботин обессилено опустился в ближайшее к нему кресло, а Томилин, прильнув к стеклу, пытался разглядеть за спинами врачей лицо умирающего Алексея.

Судя по тому, что врачи применили дефибриллятор уже в четвёртый раз, надежда на спасение Алексея таяла с каждой минутой, и от осознания своей беспомощности Николай Петрович инстинктивно сжал кулаки. При этом он молил Господа: «Боже, не дай умереть Алексею. Спаси и сохрани его. Это будет так несправедливо, если он умрёт…».

Однако проведённые реанимационные мероприятия положительных результатов не дали. На кардиографе электронный луч беспристрастно чертил прямую линию, свидетельствующую о том, что сердце пациента больше не бьётся…

Через сорок минут профессор вышел к офицерам и тихо произнёс:

– Товарищи генералы, вы сами видели, что мы сделали всё возможное, но медицина в данном случае оказалась бессильна…

Субботин подошёл к Томилину, заглянул к нему в глаза и понял, какую бурю чувств и негодования вызвали эти слова в душе его сослуживца. Желая хоть как-то сгладить эти трагические минуты, он повернулся к профессору и тихо спросил у него:

– Можно генералу Томилину пройти за перегородку, попрощаться?

– Да, конечно, вы можете пройти к нему, – обречённо произнёс врач, открывая перед ними дверь.

Субботин легонько подтолкнул Николая Петровича в спину, давая понять, что он может побыть с Фантомом наедине, а сам остался стоять за стеклом.

На полуватных ногах Томилин подошёл к кровати и пристально посмотрел на лежащего там старика. Он попытался увидеть в нём хоть какие-нибудь знакомые черты, которые напомнили бы ему Алексея, но не смог. Там лежал абсолютно чужой для него человек, которого он никогда не знал и не видел. Тонкая полупрозрачная кожа обтягивала продолговатое лицо покойника, придавая ему сходство с мумией египетского жреца, которую он однажды видел в Эрмитаже. Длинные седые волосы были кем-то заботливо собраны в хвост на затылке, отчего он был похож на старого хиппи. Нижнюю часть лица старца обрамляла редкая седая борода, которая сейчас лежала у него на плече. Он подошёл ближе, дотронулся до холодной руки усопшего и сквозь слёзы, навернувшиеся на глазах, прошептал:

– Прощай, Алексей. Не думал я, что нам так скоро придётся расстаться. За то время, которое мы пробыли вместе, ты стал для меня не просто другом и товарищем, ты стал для меня братом. Спасибо тебе за всё, что ты сделал, за то, что спас меня от неминуемой гибели, за то, что открыл глаза на мир, в котором мы живём, за то, что возродил во мне веру в Бога. Всё это так нелепо и несправедливо… Покойся с миром… Прощай друг…