Андрей Поздеев - Операция «Артефакт»

– Да, это полковник Славин, которого вы все хорошо знаете. Я пока не знаю, кто и когда завербовал этого подонка, поскольку допрос только начался, но в том, что это он, у нас больше сомнений нет. Однако я собрал вас здесь совсем по другому поводу, но прежде чем я продолжу, я хочу услышать от вас отчёт о проделанной работе в Архангельске. Владимир, доложи.

Кузьмин попытался встать, но был немедленно возращён на своё место.

– Докладывай сидя, не суетись, – по-отечески пожурил его Субботин.

– Наши поиски в архиве Архангельска закончились полным провалом. За нужный нам период, с 1746 по 1753 годы, документы не сохранились. Мы уже были готовы возвращаться в Москву, но Виктор предложил перед отлётом посмотреть церковные книги местной епархии. Наиболее подходящим местом, где могли сохраниться такие записи, была Успенская церковь, которую перестроили в Архангельске в 1744 году. Здесь, товарищ генерал, я должен вам честно признаться, что для того, чтобы попасть в это заведение, мне пришлось сослаться на ваше имя и полученное от вас разрешение.

– Ну и что, помогло? – с усмешкой на губах поинтересовался генерал.

– Как ни странно, помогло. В летописях 1749 года мы обнаружили запись, которая повествует об убийстве купца Поликарпа Морозова. В основе этой записи лежат городские сплетни, но помимо них монах, описывающий эти события, подкрепил эту информацию рисунком предполагаемого убийцы Морозова. Вон он, – и Кузьмин положил ксерокопию рисунка перед Субботиным. – На обратной стороне портрета имеется надпись, что сей рисунок был выполнен послушником Пантелеймоном Саниным, который видел этого человека своими глазами. Почему рисунок не был показан титулярному советнику Плещееву, нам неизвестно. Это всё, товарищ генерал.

– Да, не густо, но и на том спасибо, – поблагодарил Субботин, пряча рисунок к себе в папку. – Хорошо, теперь вернёмся к событиям сегодняшнего дня. Как нам стало известно, после нашей операции в Швейцарии в стане иллюминатов началось нешуточное шевеление. Впечатление такое, что Томилин с Фантомом, разворошили там осиное гнездо. Поэтому перед нами поставлена новая задача, отследить контакты главарей ордена за весь этот год, – после этих слов генерал положил перед офицерами внушительный список. – Этой работой будет заниматься в основном майор Соболев…

– Товарищ генерал, капитан Соболев, – поправил его Кузьмин.

– Нет, я не оговорился. Сегодня вам всем присвоены внеочередные воинские звания, а чтобы вы не думали, что майор Соболев будет отдуваться за вас в одиночку, я подготовил каждому из вас своё отдельное задание, – и генерал положил перед Кузьминым и Добрыниным два запечатанных конверта, на которых стоял штамп «Совершенно секретно».

– А сегодня разрешаю немного расслабиться и развлечься. Только не забывайте, что вы всё время находитесь под наблюдением, и операция «Артефакт» ещё не закончена…

17 декабря 2013 года, 23 часа 24 минуты, профилакторий СВР, район Домодедова.

– Ночью, наверное, подморозит, – сказал Томилин, задумчиво глядя во внутренний двор усадьбы через окно библиотеки. – Надоела такая погода, не поймёшь ничего, осень сейчас или зима.

– А тебе что, хочется помёрзнуть?

– Да нет, это я так, к слову сказал. Почему-то детство сейчас своё вспомнил. Помню, в школьные годы мы с ребятами со двора в это время всегда каток заливали, а потом на этом льду всю зиму хоккейные баталии устраивали. Хорошее было время…

– А сейчас?

– А что сейчас? – переспросил Николай, поворачиваясь к сидящему в кресле-каталке Алексею. – Сейчас времена другие, все хотят жить на всём готовом, каждому подавай всё сразу и сейчас. Попробуй, заставь какого-нибудь пацана каток залить во дворе и с самодельной клюшкой на поле выйти, друзья засмеют. А у нас тогда это было в порядке вещей. Ладно, время уже позднее, пора готовиться ко сну.

– Постой, Коля, не спеши. Мне прошлой ночью сон приснился один, я бы сказал даже, вещий сон. Я весь день сегодня о нём думал, к чему бы это, и только сейчас, когда ты о морозе заговорил, понял. В дорогу нам с тобой пора собираться.

– В какую ещё дорогу? На твоей инвалидной коляске? На ней, брат, далеко не уедешь.

– А кто тебе сказал, что я собираюсь ехать на ней? Я собираюсь отправиться в путь на своих двоих.

После этих слов Алексей-старик спокойно, как ни в чём не бывало, поднялся с коляски и подошёл вплотную к Томилину.

– Есть серьёзный разговор, Николай, и я бы не хотел откладывать его до утра. Дело в том, что у меня осталось совсем мало времени.

– И давно ты можешь стоять на ногах? – в свою очередь поинтересовался Томилин, словно не слыша его последней фразы.

– Ах, это ты об этом? Нет, я только сейчас почувствовал, что могу встать и ходить. Что, не веришь? Напрасно. Я в последнее время был всё время с тобой откровенен, а вот ты со мной нет. Думаешь, я не знаю, что твоё начальство ежедневно настаивает на продолжении вашей операции, а ты каждый день кормишь их обещаниями, ссылаясь на мою немощность?

– Может, ты ещё скажешь, что к тебе вернулись все твои сверхспособности?

– Увы, нет, не скажу, а врать не хочу. Вернее, то, что у меня осталось, не идёт ни в какое сравнение с тем, чем я обладал во время нашей с тобой встречи. Сегодня во сне я увидел своё будущее. Другой бы на моём месте слёзы начал лить, а я радуюсь, как ребёнок, что скоро всё закончится. Устал я, Коля. Так устал, что и словами не передать, но, несмотря ни на что, моя миссия должна быть выполнена до конца.

– О чём ты говоришь? Я ничего не понимаю.

– Хорошо, сейчас объясню. Только ты для начала принеси нам чайку, поскольку разговор у нас с тобой будет долгий и непростой.

Когда через десять минут Николай Петрович вкатил в библиотеку сервировочный столик с чайными приборами, он обратил внимание на то, что Бурмистров никак не отреагировал на его появление в комнате. Он сидел с отрешённым видом, уставившись в одну точку, словно находился не здесь, а в каком-то другом, далёком отсюда месте. После того, как генерал стал греметь чашками, старик очнулся и задумчиво посмотрел на него, словно решая, как ему поступить дальше.

– Какой тебе чай наливать, чёрный или зелёный? – поинтересовался генерал.

– Всё равно. Какой нальёшь, такой и буду.

– Ты, кажется, хотел со мной о чём-то поговорить?

– Да, да, – очнулся от своих дум Фантом. – Я хочу поговорить с тобой на тему любви к Родине.

От такого вопроса Томилин чуть не поперхнулся. Он ожидал услышать от Алексея всё, что угодно, но не это.

– Честно говоря, мне не совсем понятен твой вопрос.

– А что тут непонятного? Я хочу знать, готов ли ты на деле, а не на словах, пожертвовать собою ради Отечества?

– А ты сам как считаешь?