Патрик Уикс - Dragon Age. Империя масок

– Милорд, я имел в виду – что станет со мной?

Гаспар повернулся к Мишелю:

– Академия вычеркнет твое имя из списков шевалье и приговорит тебя к смертной казни.

Мишель кивнул. Он знал законы не хуже самого Гаспара.

– Скажи-ка мне вот что, – помолчав, проговорил Гаспар. – Почему ты просто не прикончил меня?

– Я дал слово.

Мишель покачал головой. Тогда, на заброшенном складе, он считал, что нет ничего важнее, чем сохранить свою тайну от всего мира. Поступил бы он иначе, если б знал, чего будет стоить ему данная сгоряча клятва?

– Да к чему было его держать? – не отступал Гаспар. – Сынок, ты ведь не настоящий шевалье.

Мишель потянулся за мечом, но меча не было, и он вытащил кинжал.

– Если шевалье пожелают вычеркнуть меня из списков и убить – это их право, – он в упор взглянул на Гаспара поверх лезвия кинжала, – но чести им у меня не отнять. И я не потерплю, чтобы ее оскорбляли.

– Видишь? – Гаспар улыбнулся. – Вот почему я не стану сообщать о тебе в академию.

Мишель моргнул, опешив:

– Я… не понимаю.

– Сэр Мишель. – Гаспар покачал головой. – Ты победил меня в честном поединке. Ты сдержал слово чести, хоть при этом и лишился всего, что имел. Ты просто образцовый шевалье, и наплевать, что́ за кровь течет у тебя в жилах. – Он опять оглянулся туда, где совсем недавно был вход в подземелье. – Если бы всего двести лет назад похожий поступок совершила женщина, ее казнили бы на месте… но потом появилась сэр Авелин, и Фриан изменил законы.

Слушая его, Мишель все ниже опускал свой кинжал. Наконец он вложил оружие в ножны и едва слышно проговорил:

– Так вы позволите мне остаться шевалье?

– Ты и есть шевалье. Что с этим делать дальше – тебе решать. – Гаспар усмехнулся. – Полагаю, ты вряд ли останешься защитником Селины…

– Не останусь, милорд.

Селина ясно дала понять, что его служба окончена. Мишель предал ее, и, если еще когда-нибудь попадется ей на глаза, ему не сносить головы.

– И я не стану оскорблять тебя, предлагая служить мне. – Гаспар глянул на Мишеля, и тот благодарно кивнул. – Но все же империю ждут тяжкие времена. Селина и я, храмовники и маги… Одному Создателю известно, как поступят Ферелден и Тевинтер, увидев, что Орлей ослабел. Победить-то мы победим, но какой ценой? Я пошел против Селины, потому что решил, что никто, кроме меня, не сможет провести империю через годы хаоса… – Он запнулся и со слабой улыбкой добавил: – А еще, будем откровенны, хотел заполучить трон. Но чем бы ни обернулось дело, империи, как никогда, понадобятся те, кто дорожит честью и не цепляется за титулы.

– Благодарю, милорд. – Мишель с трудом сглотнул.

– Отблагодаришь делом, когда до того дойдет. – Гаспар протянул руку.

Мишель крепко пожал ее.

Насвистывая солдатский марш, великий герцог направился в сторону Вал Шевина. Мишель провожал его взглядом, пока силуэт Гаспара не растворился в сумерках, а затем долгое время просто стоял и смотрел на звезды.

Он понятия не имел, куда податься.

Ни коня, ни доспехов, ни даже меча – ничего, что подтверждало бы звание шевалье. Кто бы ни встретился ему на дороге, его наверняка сочтут безродным бродягой.

И ведь даже будут отчасти правы. Впервые за много лет сэру Мишелю не было нужды скрывать постыдную тайну.

Если задуматься, то его сейчас обременяет лишь один долг. И не важно, что сам проступок был совершен на службе у Селины, – Мишель знал, что ответственность лежит только на нем одном.

Только по его вине сейчас вольно бродит по миру демон по имени Имшэль. Он может быть где угодно – в любом уголке Орлея, в иной стране, на краю мира, но всюду, где бы Имшэль ни оказался, он сеет хаос и губит невинные души.

Он, Мишель, не шпион и не следопыт. Быть может, на поиски у него уйдет вся жизнь – если демона вообще возможно отыскать.

Зато в этой жизни будет достойная цель.

Мишель наугад выбрал направление и отправился навстречу новому дню.

Поздней ночью эльф, который называл себя Фелассаном, развел в самой чаще леса костер. Он расставил вокруг стоянки охранные чары, тщательно разметив круг магии, которая разбудит его, если вдруг кто-то появится… и в самом деле, что для него может быть страшнее шайки разбойников? Эта мысль вызвала у него смех, и он небрежным взмахом руки смел охранный круг. Тем более что после этих чар в воздухе надолго оставался странный запашок.

Ранее, днем, он изловил кролика и сейчас зажарил тушку над огнем. Съел, не торопясь, смакуя каждый ломтик продымленного мяса. После трапезы он отер жирные руки и губы снегом, а затем призвал магию, чтобы отогреть озябшие пальцы.

Он смотрел на огонь, который с треском и шипением глодал сырые сучья. Дым, извиваясь, тянулся вверх сквозь нагие ветви деревьев и растворялся в ослепительной россыпи звезд, которые сверкали в ночном небе, словно горсти бесконечно далеких алмазов.

Вдруг ему подумалось, что ведь можно вовсе не спать. У него есть травы, с которыми можно бодрствовать почти круглые сутки, а когда действие трав ослабнет, его добросовестно оградят от Тени охранные чары. Чем не развлечение – до конца своих дней убегать, прятаться, озираться через плечо?

Но сэр Мишель сдержал свое слово, и Фелассан просто не мог допустить, чтобы его обставил какой-то упрямый молокосос.

Дольше медлить нельзя. Ни к чему.

Фелассан запустил руку в складки мантии, извлек наружу пакетик с травами. Сел, скрестив ноги, задышал расслабленно и ровно, постепенно смиряя дыхание, пока в недрах телесной оболочки не отыскал свое истинное «я», и тогда высыпал травы в огонь.

Пламя вспыхнуло, на несколько мгновений обретя зеленый цвет, и запах дыма сменился иным, резким и древним.

Фелассан сомкнул веки и погрузился в сон.

Он по-прежнему сидел в лесу у костра, но все вокруг подернулось слабым свечением Тени, и травяной аромат стал насыщенным, свежим, точно он ступал по летней, согретой солнцем лужайке.

Позади него зашуршали под чьими-то шагами сухие листья.

– Я не знаю пароля, – сказал, не оборачиваясь, Фелассан. – Бриала мне его не сказала.

Отчасти это была ложь. Бриала сказала бы, если б он сам ее не остановил. И некто, стоявший позади него, услышал и распознал эту ложь.

– Да, я знаю, – сказал Фелассан. – Она заслужила того, чтобы дать ей шанс. И что в том плохого, право? Пускай попытается, отчего бы и нет?

Позади него была тишина. Ни спора, ни рассудительных доводов, ни страстной мольбы. Фелассан, садясь у костра, знал, что так и будет.

– Прости, – он вздохнул, – я не стану отнимать у нее элувианы.

И опять зашуршали сухие листья. Некто подступил ближе.

Фелассан закрыл глаза, выпрямился и в последний раз вдохнул насыщенный травяной аромат.

– Знаешь, они сильнее, чем ты думаешь. – Он улыбнулся. – Знаешь, тебе это наверняка не понравится, но она напоминает мне…