Глен Кук - Хроники Черного Отряда. Книги юга: Игра Теней. Стальные сны. Серебряный клин

Правда, Костоправ рассказал мне о третьей могучей силе, о той, что захоронена под Праотцом, – оставаясь невидимой, эта сила питает дерево и делает его бессмертным по человеческим меркам.

Где есть три могучие силы, запросто могут найтись и другие. Этот мир стар, его прошлое окутано туманом. И те, кому в новой эпохе удалось обрести величие и могущество, зачастую этим обязаны древним тайнам, в которые им удалось проникнуть. Кто знает, сколько злодеяний скрывает эта очарованная земля?

А что, если боги всех минувших веков человечества – лишь отголоски тех, кто шел той же дорогой, что и я, и тем не менее тоже пал жертвой беспощадного времени?

Такие мысли плохо успокаивают душу. Время – это враг, терпение которого нельзя испытывать бесконечно.

Нарайян подошел так тихо, что я даже ахнула, услышав его голос.

– Госпожа, ты встревожена? – Ухмылки на сей раз не было, на его лице отражалось искреннее сочувствие.

– Нет. Просто дурной сон, но его трудно забыть. Кошмары – это плата за наши дела.

Он как-то странно посмотрел на меня.

– Тебе снятся кошмары, Нарайян? – Я решила слегка надавить на него и по ответам понять, чем он дышит.

– Никогда, Госпожа. Я сплю как младенец. – Он медленно повернулся, осмотрел лагерь. Кругом стоял туман. – Что у нас на сегодня?

– Оружие для тренировок есть? Может, проведем учебный бой? Батальон на батальон?

Людей у меня хватит на два батальона по четыреста бойцов, да еще останется несколько сот для разных работ в лагере. Можно также собрать плохонький конный отряд.

– Оружия мало. Ты уверена, что такой бой нужен?

– Да, было бы неплохо. Но как наградить победителей?

Теперь мы устраивали соревнования. Победители, а также наиболее рьяные воины получали награды. Усердие даже в случае поражения заслуживает признания и поощрения, оно побуждает отдаваться службе целиком.

– Мы выиграли передышку. Теперь не нужно заботиться о фураже, охране и даже обмундировании.

– Пожалуй. – Я уже склонялась к мысли, что позволю некоторым воинам послать за женами, когда мы доберемся до Годжи.

Рам принес миску с завтраком. Питались мы не сказать что сытно, но с ног от изнеможения не валились.

– Сколько мы здесь простоим? – спросил Нарайян.

– Неделю.

Время поджимало. На севере наверняка уже знают о существовании Отряда. Скоро в наши ряды проникнут потенциальные изменники.

– Вместо учебного боя проведем смотр. Распространи слух: если я останусь довольна, мы двинемся дальше.

Это должно подстегнуть моих солдат.

– Да, Госпожа. – Нарайян ретировался.

Он созвал дюжину приспешников, носивших на поясе разноцветные тряпицы.

Интересная компания. Последователи трех основных религий и двух мелких культов. Сюда затесались и освобожденные рабы-чужеземцы. Они заправляли в лагере, хотя официально начальниками числились Нарайян и Рам. Помощники следили за чистотой и дисциплиной. Воины не вполне понимали, как именно к ним относиться, но приказы выполняли со всей серьезностью: очень уж зловещая аура окружала шайку душителей. Я и сама ее чувствовала.

Нарайян оставался для меня загадкой. Я насчитала не меньше дюжины его подручных, хотя некоторые принадлежали к высшим кастам.

Я наблюдала. Со временем он выдаст себя ненароком – если не откроется добровольно, как обещал.

А пока он слишком нужен, и я не стану портить с ним отношения.

– Смотрятся неплохо, почти как настоящие солдаты, – похвалила я. – Не мешало бы одеть их одинаково.

Нарайян кивнул – с таким самодовольным видом, будто именно его гениальные способности обеспечили нам успех и заронили зерно надежды в людские души.

– Что у нас с верховой ездой?

Это была чисто светская беседа. Я-то знала, что дела обстоят из рук вон плохо. Бедолаги, отобранные в конницу, принадлежали к низшим кастам и на лошадях прежде не ездили, а только подбирали за ними навоз. Но это же сущий грех – не найти применение таким роскошным жеребцам.

– Плохо. Хотя кое из кого может выйти толк. Но только не из нас с Рамом – мы рождены, чтобы ходить пешком.

Как же ему нравится говорить «может выйти толк». Даже мне это сказал, обучая пользоваться тряпкой, которой задушил южанина.

Должно быть, его удивила скорость, с которой я усвоила трюк. Получалось так естественно, словно с рождения я только этим и занималась. Вероятно, сказалась вековая магическая практика. Чары творятся с помощью отточенных неуловимых движений.

– Ты сказала, что намерена выступить, – проговорил Нарайян и добавил: – Госпожа.

Почтительность уже запаздывает. В душе Нарайян все-таки остался таглиосцем, для которого женщина – человек последнего сорта.

– Наши фуражиры вынуждены забираться все дальше.

Он промолчал, но стало ясно, что оставлять насиженное место ему не хочется.

Было ощущение, что за мной следят. Поначалу я думала – вороны. Теперь я понимала Костоправа: эти птицы ведут себя как-то странно, не по-вороньи, и вообще действуют на нервы. Однажды сказала об этом Нарайяну, но тот с усмешкой возразил, что вороны – хорошее предзнаменование. То есть плохое, но для кого-то другого.

Я осмотрелась. Кругом по-прежнему уйма ворон, однако…

– Нарайян, дай мне дюжину лучших наездников. Я съезжу на разведку.

– Но… ты уверена, что…

Как же он надоел!

– Я не тепличная роза. Собери людей.

– Как прикажешь, Госпожа.

Вот так-то лучше, Нарайян.

Лебедь взглянул на Ножа. Пренебрежительное отношение черного гиганта к Копченому сменилось презрительным. Этот колдун – бесхребетный червяк. Дрожит от страха, как осиновый лист на ветру.

– Это она, – сказал Корди.

Лебедь усмехнулся, но оставил свои мысли при себе и лишь кивнул.

– Она трудится не покладая рук, и у нее получается. Я еще не встречал так хорошо организованного войска.

Четверо спустились с возвышения, откуда наблюдали за лагерем.

– Заглянем к ним? – Нож держал колдуна за рукав, словно опасался, что тот даст деру.

– Не надо спешить. Я хочу объехать кругом, узнать, что происходит южнее. Место, где они утерли нос Хозяевам Теней, должно быть недалеко отсюда. Надо бы осмотреться там – конечно, если удастся найти.

– Как думаешь, они знают о нашем присутствии? – спросил Корди.

– Что? – Это предположение встревожило Лебедя.

– Сам же хвалил их организованность. Госпожу еще никто не мог упрекнуть в плохом управлении. Она наверняка выставила дозоры.

Лебедь поразмыслил над замечанием друга. В лагерь никто не входил, никто и не покидал его, но в словах Мэзера было рациональное зерно. Если охота и дальше оставаться незамеченными, то надо двигаться.

– Ты прав. Нож, эти края тебе знакомы? Поблизости есть брод?