Трейси Чи - Чтец

Он вновь попытался исторгнуть из себя слова, но на этот раз из черной дыры в его груди вырвалось нечто холодное и темное. Что это такое, он не вполне различал, – но это был смех. Смех бился в его груди, наполняя его и вырываясь наружу.

Слишком много людей. И они так близко! Их руки хватали его за одежду, тянулись к Сефии. Рты их несли какую-то невнятицу. Люди тоже смеялись. Они производили такой шум, они так тесно обступили его! Нужно бежать, искать безопасное место.

Темнота – вот что ему нужно. Маленькое укромное местечко. Место, куда им не добраться и где он будет в безопасности.

Страх и боль неумолимо надвигались, и на этот раз не было мягкого тихого голоса, который мог бы их остановить. Багровые пятна на шее Сефии похитили ее голос, а сама она без сознания лежала у него на руках.

Стрелец сделал то единственное, что умел. Он спрятался. Найдя на одном из причалов пустой ящик, он положил туда Сефию, заполз следом и закрыл ящик изнутри. И не осталось ничего, кроме темноты; лишь голоса и звуки чьих-то шагов доносились снаружи.

Руки Стрельца были липкими от крови, но он постарался как можно аккуратнее убрать волосы с лица Сефии и, положив мешок ей под голову, устроить что-то вроде подушки. Потом он сел, прислонившись спиной к стенке ящика и обхватив руками колени – слушать, как она дышит, ждать, не последуют ли звуки погони, надеяться, что она вскоре очнется.

Унтер-офицер Хэлдон Лак был серьезно расстроен. Будь он достаточно честен с собой (что ему было не свойственно), он должен был бы сказать себе, что самым бессовестным образом проспал. В результате он не успел выпить свою обычную чашечку кофе со сливками и тремя кусками сахара, а потому солнце, пробивавшееся сквозь тучи, оказалось для него слишком ярким, морской бриз слишком холодным, а запах рыбы – слишком сильным для его деликатного носа. Изучая прибрежную гальку и старые рыболовные сети, от которых и исходила вонь, он надул свои изящно вырезанные губы, после чего закрыл нос рукавом мундира и закашлялся.

– Дышите ртом, сэр! – с довольной ухмылкой посоветовал Хобс, его подчиненный.

Хобс был занятным быстроглазым парнем с почти круглой головой. Пунктуальный до крайности, он не ставил перед собой далеко идущих целей, но к работе относился в высшей степени серьезно, что вполне удовлетворяло унтер-офицера Лака, который мечтал о славе и успехе, но к работе подходил с прохладцей. Вместе они составляли вполне гармоничную команду.

– Заткнись, Хобс! – выпалила Фокс.

Эта Фокс – штучка из совершенно другого теста. Хотя она была по званию и ниже Лака, Фокс представляла собой комбинацию завидного прилежания, таланта и напористости. Если верить слухам, то Фокс в Эпидраме должна очень быстро подняться по служебной лестнице. Кроме того, в чем Лак мог не раз удостовериться с тех пор, как Фокс перешла в их отряд, она была настоящей красоткой. Было в ней что-то сумеречно-острое, как в дымчатом топазе. Ее улыбка, открывавшая совершенные зубки, и острый взгляд разили наповал. Фокс посмотрела на унтер-офицера и заправила непокорный локон своих черных волос за прелестное ушко.

– До Восточного рынка дойдем? – спросила она.

Лак посмотрел в обе стороны вдоль улицы. Высохшие коричневые цветы в окнах ближайшего к ним дома, а также мусорные баки и брошенные в беспорядке ящики, загромождавшие проход, говорили о том, что они стоят перед «Петлей палача», самой жуткой таверной в этой части города.

Мимо пробежала парочка хорошеньких молодых женщин в цветастых платьях из набивного ситца. Одна слегка прихрамывала, а у другой зубы были чуть кривоваты, но для Лака они были словно пузырьки в бокале шампанского. Он улыбнулся молодкам.

Такой улыбке просто невозможно было не поддаться. Улыбка Лака напоминала совершенной формы полумесяц; она успокоила столько разгоряченных умов и принесла своему обладателю столько симпатий, что и сосчитать было трудно.

Женщины, прикрыв лица ладонями, рассмеялись и, перешептываясь, побежали прочь. Лак посмотрел им вслед страстно-тоскующим взглядом.

– Похоже, мы опять потерялись, – проговорил Хобс.

– Вот как? – переспросил Лак и повернулся в ту сторону, откуда они пришли. – Должно быть, мы где-нибудь не туда свернули.

Фокс уставилась на заднюю дверь таверны.

– Отсюда слышно рынок, – сказала она. – Похоже, он с той стороны этих зданий. Если нам удастся пройти через эту дверь…

– Нет!

Лак попытался остановить ее, но она резко отбросила его руку, и он, не удержав равновесия, качнулся в сторону мусорных баков. В последний момент удержался на ногах, но баки уже пошатнулись, и бурая вонючая жидкость из одного из них плеснула Лаку на рукав мундира. Пятно расползлось по ярко-красной ткани.

– Вот черт! – возмутился Хэлдон Лак. – Я же только его почистил.

– Почему это мы не можем пройти через «Петлю палача»? – спросила Фокс.

– Здесь не слишком любят людей из военного флота.

Лак попытался стереть пятно с рукава, но, что было совсем неудивительно, сделать ему этого не удалось.

– И что?

– Не тревожь осиное гнездо, как говорится, – пришел на помощь Хобс.

– Именно так, – кивнул головой Лак. – Никогда не знаешь, как здесь тебя встретят, и лучше без причины их не беспокоить.

Фокс презрительно посмотрела на Лака и вздохнула:

– Говорили мне – не переводись в Эпидрам. Почему я не послушалась?

– Но ты же все-таки перевелась? Почему? – спросил Хобс. – Пытливые умы имеют право знать.

Фокс размышляла над ответом так долго, что Лак успел перевести взгляд с пятна на своем рукаве на ее лицо. Лицо Фокс было… печальным. Странно! Обычно на ее физиономии написано либо нетерпение, либо сосредоточенность. Теперь же печаль – спокойная и тихая, как упавший осенний лист.

Задняя дверь «Петли палача» распахнулась.

Лак подхватил Хобса и Фокс и затащил их за мусорные баки, прижав палец к губам.

Унтер-офицер Лак был лентяем, и, оставайся до конца честен с самим собой (что ему не удавалось), он должен был бы признать, что положением своим обязан только своей безупречной внешности да обаянию. И вместе с тем, в самой глубине его нутра, под снежно-белой кожей и идеальным скелетом таилось несколько действительно существенных талантов. Одним из них был нюх на серьезность ситуации. А теперь, при всей кажущейся безобидности, ситуация была очень серьезной.

Человек, покидавший таверну, принадлежал к людям Хэтчета. Его выдавала всклокоченная рыжая борода. Лак никогда не видел этого человека прежде, но легко узнал его – на базе отряда на стенах висели картинки разыскиваемых преступников. По слухам, Рыжебородый и Хэтчет были замешаны в работорговле, хотя надежных свидетелей и доказательств тому не было. В течение многих лет им удавалось избегать встречи с военными моряками, ускользая из города до того, как их могли обнаружить, и обязательно оставляя после себя проблемы.