Варвара Шихарева - Чертополох. Излом

– Церемонии ни к чему. Присаживайся. В кувшине – охлаждённое вино, если хочешь пить с дороги. Я еще поговорю с тобой… Потом…

Десятник, не стал отказываться от угощения, согласно кивнул головой, и Остен почти сразу углубился в чтение.

Антар же, плеснув себе вина, внимательно наблюдал за своим главой. Эмпат уловил исходящие от Олдера горечь и разочарование. Да и не походил сотник «карающих», если честно, на счастливого мужа – складки в уголках губ и взгляд выдавали его с головой!

Ну а когда Олдер, отложив бумаги, принялся с жаром выпытывать Антара о делах отряда, Чующий окончательно утвердился в своей догадке. Если всего через пару месяцев супружества молодой муж рвется из теплой постели жены в казарменную серость – к бесконечным построениям и учениям, значит, не так уж и мягка эта пуховая постелька…

Впрочем, все свои соображения Антар предпочел оставить при себе – он хорошо выучил норов своего главы и знал, что пустого любопытства Остен не потерпит, но если в душе у молодого колдуна действительно накипело, то он все расскажет сам. Так и вышло. Когда со всеми новостями было покончено, Олдер, взяв кувшин, наконец-то налил вина и себе, а потом, покрутив кубок в руках, задумчиво посмотрел на Чующего:

– Антар, я прежде никогда не спрашивал тебя. Ты женат?

Эмпат на этот вопрос смиренно опустил голову:

– Женат, глава. Как же иначе. Уже почти четверть века с Корой одну лямку тянем.

Олдер медленно пригубил вино. Остро, почти что зло взглянул на Антара.

– Четверть века – немалый срок. Глядя на свою жену теперь, ты не жалеешь о том, что когда-то выбрал себе в спутницы жизни именно ее?

Антар одним глотком допил еще остававшееся в его кубке вино и, подняв голову, твердо посмотрел в глаза мрачному и злому на весь мир Остену.

– Нет, глава. Я не сомневался в своем выборе в тот день, когда продал свою душу и талант вашему отцу за то, что он пообещал выкупить Кору из полувольных и дать нам с ней дозволение на брак. Гирмар, земля пусть будет ему пухом, задал мне тот же вопрос, что и вы сегодня, глава. Стоит ли согнувшаяся за ткацким станком, заходящаяся кашлем полувольная этой жертвы? Я сказал, что стоит, и за прошедшие годы мой ответ не изменился.

– Вот, значит, как… – Услышав такой ответ Чующего, Олдер чуть склонил голову к левому плечу и задумчиво посмотрел на десятника. – Ты сегодня удивил меня, Антар. Я даже представить себе не мог, что твоя служба отцу была выкупом за девушку… Ты никогда не был похож на влюбленного, да и теперь, если честно, не выглядишь слишком счастливым.

Под испытующим взглядом Остена Чующий опустил глаза и тяжело вздохнул.

– Твоя правда, глава. Причина для печали у меня действительно есть. Нашего с Корой первенца я не уберег, а других детей Малика нам не послала. Одна отрада – племянники. Резвые, как жеребята. Кора любит с ними возиться, но потом подолгу грустит.

– Вот, значит, как… – Задумавшись, Олдер совершенно не заметил того, что механически повторяет прозвучавшие всего пару минут назад слова. Сотник одарил Чующего рассеянным взглядом и вновь взялся за чарку. До этого вечера он как-то не задумывался о семейных делах Антара. Более того, глядя на всегда спокойного, уравновешенного эмпата, Остен даже заподозрить не мог, что в жизни Чующего кипели подобные страсти. По-хорошему, расспросы следовало прекратить, но разыгравшееся любопытство всё же заставило Олдера спросить:

– Что же случилось с твоим сыном, Антар?

От этого вопроса Чующий вздрогнул так, точно к его коже приложили раскалённое железо.

– Мэрт был твоим ровесником, глава, но погиб, когда ему сравнялось шесть лет. Я сам виноват – не научил его осторожности… – Антар вновь опустил голову. Было видно, что каждое слово дается ему с трудом, но тем не менее он продолжал говорить. – В те времена поклоняющиеся демонам Аркоса безумцы, несмотря на гонения, встречались намного чаще, чем теперь, и сбивались в стаи… Спящие во Тьме – так они себя называли… Именно такая стая и выкрала моего сына вместе с соседской девчушкой, чтобы принести детей в жертву во время своего проклятого ритуала…

Антар замолчал, и Олдер, заметив, как мелко дрожат руки доселе невозмутимого Чующего, встал со своего места и, плеснув в опустевший кубок вина, подал его эмпату:

– Я всё понял, Антар. Хватит об этом…

Его до странности глухие слова словно бы повисли в воздухе, ведь и Остен, и эмпат хорошо знали, что души погибших во время такого ритуала детей никогда не обретут покоя. Печать Аркоса сделает их отверженными и, оборотив нежитью либо призрачным чудовищем, заставит скитаться по всему Ирию до тех пор, пока Ярые Ловчие не положат конец такому убогому существованию, развоплотив несчастных раз и навсегда…

Чующий принял вино и вздохнул:

– Ты должен знать, глава, что рано или поздно душа Мэрта обретёт покой, даже если мне самому доведётся стать проклятым… – Произнеся эту клятву, Чующий тряхнул головой, а потом, пригубив вино, без всякого видимого перехода спросил: – В чём причина того, что тебя так неожиданно заинтересовали мои семейные дела, глава?.. Что случилось?..

Несколько ошеломлённый таким оборотом беседы Остен криво ухмыльнулся:

– По сравнению с тем, что произошло с тобой, Антар, со мной не случилось ничего плохого… Вот только жена моя – непроходимая дура, во всём слушающаяся своего дражайшего отца и грымзу-наперсницу, и я не могу понять, как мог быть слеп всё это время!

Антар чуть склонил голову набок и внимательно взглянул на Остена:

– Ну, тут всё просто, глава. Вы не были слепы, просто смотрели немного не туда!..

Остен замер, а потом грохнул кулаком по столу:

– Не в бровь, а в глаз, Антар!.. Но что мне теперь делать?

В этот раз молчание Антара было более продолжительным, а потом он невесело покачал головой:

– Ничего, глава… Сами знаете – если ваша венчанная жена в течение трёх лет не подарит вам ребёнка, вы сможете развестись с ней как с бесплодной… Если же пойдут дети, в них вы и найдёте отраду… Именно так и бывает – к тому же гораздо чаще, чем кажется на первый взгляд.

На это замечание Остен только и смог, что недовольно скривиться, – ждать у моря погоды было не в его натуре. Антар же, заметив гримасу на лице колдуна, вздохнул:

– Ты уж прости меня, глава, если сейчас скажу лишнее… Но тебя ведь не на аркане в храм тянули… Людские установления – это одно дело, а по божеским законам ты сам взял ответственность за свою половину, обещая быть с ней и в горе, и в радости, и в болезни.

Лицо Олдера потемнело:

– Ты хочешь обвинить меня в том, что я не держу слово?..

В голосе Остена зазвучали глухие перекаты едва сдерживаемого гнева, но Антара они не испугали. Допив вино, Чующий встал и закончил свою речь так: