Виталий Сертаков - Свиток проклятых

– Томас Бергсон, – хрипло произнесла Женька, поглаживая мизинцем краешек его суконного кителя. Никакой не пиджак и не сюртук, а вовсе даже парадный китель, надетый в выходной день нарочно по случаю поездки в фотографическое ателье. – Его звали Томас, так? Он был военный?

– Вы меня с ума сведете, – Ольга едва не поперхнулась чаем. – Я не ожидала, что так скоро…

– Хвала Изиде, я говорил, что она проснется! – Оракул издал победную трель, нечто вроде напева полковой трубы. – Вестник, на Золотом Роге все способности активизируются, нам следовало об этом помнить!

Женька с трудом оторвалась от фотоснимка.

– Удивительно, что вы угадали его домашнее имя, – покачала головой Ольга. – Доподлинно известно, что отец барона Бергсона тоже состоял на государственной службе, принял православие и российское подданство. А сын его был записан Тимофеем… Кстати, именно под нажимом, и будем говорить прямо, по вине супруга, Евгения-Леопольдина осталась в России. В вашей сфере. Это их решение привело позже ко многим печальным последствиям. Свидетельств тому немало, в библиотеке сохранилась переписка.

– Осталась в России? – нахмурилась Женечка. – Вы про революцию говорите? Это когда все богатые от большевиков бежали?

– Кто-то бежал, кого-то нам удалось спасти, – Оракул нервно хихикнул. – Наконец-то ваша милость изволит проснуться… Вестник, их высокопревосходительство уже здесь.

Женечка вскочила вместе со всеми, и попыталась непринужденно изобразить книксен. Перед ней слегка склонился тот самый краснолицый, пышущий здоровьем старикан, которого она уже видела в зеркалах. В рядовом зеленом френче, галифе, вооруженный короткой, почти декоративной саблей. Скромным он казался лишь на первый взгляд, от этого человека за километр разило властью. Какое-то у него еще имелось оружие, невидимое, очень хорошо скрываемое, вроде змея в рукаве. Собственноручно зарубил грифона, вспомнила Женька, покосившись на здоровенную ручищу канцлера. Девушка вздрогнула.

– Девица Евгения Бергсон?

Женечка кивнула. Даже не стала спорить, что это давно не ее фамилия. Язык прилип к гортани. Захотелось вдруг заплакать.

– Преотличненько. Чернильница с вами? – канцлер одним пальцем приподнял Женечке подбородок, заглянул в глаза. И сразу стало не страшно. Еще не старый, очень сильный человек умел читать в голове. Не так детально, как Оракул, но обманывать его не стоило. Ни в коем случае. И шутить над ним не стоило.

– Так точно, Ваше Высокопревосходительство, – Ольга держала в руках дорожный саквояж.

– А-атличненько. Так прошу к столу, и без церемоний, по-домашнему, – канцлер махнул поварятам, те кинулись открывать супницы. – Как раз с вчерашней охоты, паштетик заячий, грузди в сметанке, олень с брусничным маринадом, рекомендую, а-атлично мой Гришка постарался. А вот рябчики купеческие, налим на углях, жаркое строгановское, артишоки под горчичным соусом… Уж извиняйте старика, гостей не ждал, чем богат, то на столе.

Офигеть, подумала Женька. Гостей он не ждал, тут вшестером не доесть. Кресла наперегонки бросились к столу, будто кушать позвали именно их. Вспыхнули гирлянды свечей. Женька успела заметить, что клерки на потолке пропали, перевернутая канцелярия опустела. В зеркалах отражались новые персонажи, но гостья не успела их разглядеть. За столом допустила несколько грубых оплошностей, начисто позабыв все, чему учила служанка Марта. Во-первых, попыталась сесть раньше, чем обладатели дворянских титулов, но была остановлена шипеньем Оракула. Попыталась сама себе налить морса из графина, пришлось выдержать короткую схватку с осанистым лакеем в ливрее и буклях. Сильный лакей победил, но никуда не ушел, а нудно маячил за спиной в течение всего завтрака. Попыталась рукой взять ножку какой-то запеченной птички. И едва не выронила мясо себе на платье, наткнувшись на круглые глаза Ольги. Пришлось вооружиться изящным позолоченным ножичком, и одной из четырех вилок, разложенных подле тарелки. Женька предусмотрительно подглядела, каким прибором орудуют другие. Ей зверски мечталось попробовать заячий паштет и маринованную оленину в бруснике, но как назло, никто из старших не интересовался деликатесами, а коварный лакей за спиной наверняка помешал бы схватить мясо пальцами.

– Прошу отведать, чем Бог послал, – Канцлер улыбался, сам наливал Ольге вино, и Женечке тоже плеснул, и даже Оракулу, и сам басом расхваливал какие-то особые разносолы, но будущая Вожатая чувствовала, что ее изучают и разбирают на части, и самое главное только начинается.

– Тост провозгласим после, – басом предложил Канцлер, – А пока трапезничаем, сыграем с вами, сударыня моя, в простую игру. Я назову слово, а вы уж извольте к нему глагол присочинить. Да только немедля. Согласны? Вот и пре-атличненько. Ибо времени у нас почти не осталось, враг у ворот, нда. Итак, мой ход сударыня? Враг?

– За… заманить.

– Девственность.

– Подарить, – Женька загордилась, что почти не покраснела.

– Перо? – легко продолжил Канцлер.

– Наточить.

– Дверь? – старик едва заметно напрягся.

– Запереть.

– Свиток Проклятых?

Впервые Женька замешкалась. Она прежде всего пару раз слышала такое слово, но каким-то образом знала соответствующий глагол, хотя внешне, по формальным смысловым признакам, он никак не подходил. Женька чувствовала, как в ней, глубоко внутри, что-то происходит. Точно постепенно закипает кушанье под запертой крышкой. Быть может, Оракул прав, от здешнего воздуха мозги прочищаются?

– Свиток? – подался вперед Канцлер.

Будущая Вожатая с крайней степенью изумления произнесла нужный ответ, и даже повторила. И только потом поняла, что глагол прозвучал не на русском языке.

Повисла тишина.

Женька внезапно поняла, что на русском этот глагол она выговорить не сумеет. Даже если соберет воедино все его ужасные смыслы. Но переводить ее не заставили.

Канцлер переглянулся с Вестником, и открыл рот для следующего хода.

– Вскрыть, – не выдержав ожидания, Женька выплюнула глагол. – Метку вскрыть. Ой, извините, я не хотела, я случайно.

Канцлер уставился на нее с открытым ртом.

– Давно к нам не проникал столь чистый талант…

– Поздравляю вас, сударыня, – еле сдерживая радость, кивнула Ольга. – Игра закончена. Вы прошли по Краю Слов.

– Кай, кай, шуйтана! – по изгибам тропы спешил тощий человек, одетый в драные кожаные штаны и растрепанную козью шкуру. В костлявой руке он сжимал чадящий травяной факел. Голый череп пастуха прикрывала забавная четырехугольная шапочка. Воняло от него не слабее, чем от старого козла, из которого он сшил себе убогую одежду.

– Кай, кай! – шумел пастух, и шакалы ложились. Они собирались подле его ног, послушные, разом вывалив языки, зализывая раны, зато ошейники на них засветились, точно натертые болотным зельем. Кир Дрэкул спрятал руки под плащом, Исайя опустил кнут.