Брендон Сандерсон - Пепел и сталь

Однако Кельсер и слышать не желал о том, чтобы отпустить ее.

Вин мягко приземлилась на согнутые ноги перед особняком Рену и устало вздохнула. С легким опасением она посмотрела на освещенные окна.

«Ты и этому научишься, Вин, – постоянно повторял Кельсер. – Ты талантливый алломант, но, чтобы соревноваться со знатью, недостаточно уметь воспламенять сталь. Пока ты не научишься двигаться среди лордов так же легко, как плаваешь в тумане, ты будешь оставаться в невыгодном положении».

Испустив еще один тяжкий вздох, Вин выпрямилась, сняла плащ и спрятала до следующей прогулки. Она поднялась по мраморным ступеням и вошла в дом. Когда она спросила, где Сэйзед, кто-то из слуг указал ей в сторону кухни, так что пришлось отправиться в скрытый от посторонних глаз флигель, где располагались комнаты слуг.

Даже эта часть дома содержалась в безукоризненной чистоте. Вин понемногу начала понимать, почему подменыш Рену выглядел так убедительно: он не терпел несовершенства ни в чем. Если он изображал лорда вполовину так хорошо, как следил за порядком в особняке, то Вин сомневалась, что хоть кому-то пришла бы в голову мысль о мошенничестве.

«Однако, – подумала она, – у него должен быть какой-то изъян. На том собрании два месяца назад Кельсер сказал, что Рену не выдержит встречи с инквизитором. Может, дело в его скрытых чувствах; может, они способны выдать его?»

Это был не слишком существенный вопрос, но Вин не забывала его. Несмотря на уверения Кельсера, будто он честен с ней, Вин знала, что у него есть секреты. У всех есть.

Сэйзеда она действительно нашла в кухне. Он разговаривал с немолодой женщиной, слишком высокой для скаа, хотя рядом с Сэйзедом ее рост не казался чрезмерным. Вин узнала ее: женщина была из прислуги, ее звали Косан. Вин старательно запоминала имена всех слуг, с которыми сталкивалась.

Сэйзед взглянул на вошедшую Вин.

– А, госпожа Вин! Вы вернулись как раз вовремя. – Он показал на свою собеседницу. – Это Косан.

Косан окинула Вин деловитым взглядом. Вин тут же захотелось вернуться в туман, где никто не смотрел на нее вот так.

– Уже достаточно длинные, мне кажется, – сказал Сэйзед.

– Возможно, – ответила Косан. – Но я не умею творить чудеса, мастер вэхт.

Сэйзед кивнул. Видимо, «вэхт» и было правильным обращением к террисийскому дворецкому. Вообще, террисийцы, не будучи в полной мере скаа и в то же время не являясь знатными людьми, занимали весьма странное положение в имперской иерархии.

Вин подозрительно уставилась на обоих.

– Мы говорим о твоих волосах, госпожа, – спокойно пояснил Сэйзед. – Косан должна их немного подрезать.

– Ох!.. – выдохнула Вин, поднося руку к голове. Волосы уже чуть отросли, и это было не в ее вкусе, но она почему-то сомневалась, что ее ждет мальчишеская стрижка.

Косан жестом указала ей на стул, и Вин неохотно повиновалась. Ей не нравилось покорно сидеть, пока кто-то что-то делает с ее головой, но деваться было некуда.

Косан несколько мгновений перебирала волосы Вин, потом взялась за ножницы.

– Прекрасные волосы, – сказала она негромко скорее себе, чем Вин. – Густые, и такой глубокий черный цвет. Просто стыдно, что за ними совсем не ухаживали, мастер вэхт. Многие придворные дамы все бы отдали за такую шевелюру… волосы пышные и слегка волнистые, но в то же время не настолько вьются, чтобы с ними было трудно работать.

Сэйзед улыбнулся:

– Ну, в будущем мы позаботимся о надлежащем уходе за ними.

Косан продолжала работать, время от времени кивая собственным мыслям. Сэйзед взял стул и устроился в нескольких футах напротив Вин.

– Кельсер еще не вернулся, насколько я понимаю? – спросила Вин.

Сэйзед отрицательно покачал головой, и Вин вздохнула. Кельсер думал, что она еще не готова сопровождать его в ночных рейдах, куда он частенько отправлялся после очередного урока. В течение двух последних месяцев Кельсер, словно призрак, возникал в разных знатных домах Лютадели и Феллиса. Он изменял внешность и почерк преступлений, стараясь посеять смятение в Великих Домах.

– Что такое? – спросила Вин, глядя на Сэйзеда, который с любопытством рассматривал ее.

Террисиец уважительно склонил голову:

– Я просто гадал, захотите ли вы выслушать еще одно предложение.

Вин вздохнула, закатывая глаза:

– Давай.

«Все равно мне больше нечего делать, пока я здесь сижу».

– Мне кажется, я подобрал вам отличную религию, – заговорил Сэйзед, и в его обычно бесстрастных глазах вспыхнул энтузиазм. – Она называется «трелагизм», по имени бога Трела. Трелу поклонялись нелазане, небольшой народ, живший далеко на севере. В тех краях смена дня и ночи происходит очень странно. В течение нескольких месяцев в году почти весь день темно. А летом, наоборот, темнеет совсем ненадолго. Нелазане верили, что в темноте есть особая красота, а день по сравнению с ней примитивен и даже нечист. Они считали, что звезды – это тысячи глаз Трела, наблюдающего за людьми. А солнце – единственный глаз его завистливого брата Налта. Поскольку у Налта один глаз, он заставлял его гореть очень ярко, чтобы затмить своего брата. Однако на нелазан это не производило впечатления, и они предпочитали поклоняться молчаливому, тихому Трелу, который смотрел на них даже тогда, когда Налт захватывал все небо.

Сэйзед замолчал. Вин, не зная, что сказать, тоже помалкивала.

– Это действительно хорошая вера, госпожа Вин, – добавил наконец Сэйзед. – Тихая, сдержанная и одновременно очень сильная. Нелазане не были слишком развитым народом, но отличались решимостью. Они составили карты ночного неба, пересчитав все заметные звезды и определив их место. Их верования подойдут тебе… особенно то, что они предпочитают ночь дню. Если хочешь, могу рассказать побольше.

Вин покачала головой:

– Вполне достаточно, Сэйзед.

– Выходит, я не угадал? – спросил Сэйзед, слегка нахмурившись. – Ладно. Мне следует еще немного подумать. Спасибо, госпожа… вы очень терпеливы со мной, как мне кажется.

– Еще подумать? – переспросила Вин. – Это уже пятая вера, в которую ты пытаешься меня обратить, Сэйзед. Сколько их осталось?

– Пятьсот шестьдесят две, – с готовностью ответил он. – По крайней мере, известных мне. Но в нашем мире были и другие религии, которые, к сожалению, исчезли, не оставив следа, так что мой народ не может включить их в списки.

Вин помолчала.

– И ты что же, помнишь эти религии наизусть?

– Более или менее, – подтвердил Сэйзед. – Молитвы, основные божества, мифология. Многие похожи, потому что их исповедуют секты одного направления.

– Пусть похожи, но как ты все это помнишь?

– У меня… свой метод.

– Да, но зачем тебе это?

Сэйзед развел руками: