Вадим Панов - Перстень Парацельса

– Значит, пообедаем…

Сатурн едва не рычит от предвкушения.

– Куда за тобой заехать?

– Назови адрес.

Она до сих пор не понимала, что заставило её отправиться на встречу.

Почему это случилось?

Почему это вообще стало возможным?

Как?

Ей не было горько от того, что произошло. Ей было непонятно.

«Срочно приезжай ко мне!»

Антон Арнольдович не просил и не приглашал – требовал. И она послушно бросила всё, поймала такси и помчалась в Пугачёвскую слободу, к дому, который стал её вратами в Неизведанное. К дому, в который она не собиралась сегодня приезжать. К человеку, который не вызывал у неё никаких чувств.

– Рад тебя видеть. – Бранделиус встретил девушку у дверей, помог снять лёгкий плащ, проводил в гостиную. – Вина?

– Не хочу.

– Белого? Сейчас хорошее время для белого полусладкого. – Он улыбнулся. – Ты хочешь вина?

– Пожалуй.

Даша не понимала, что заставило её так ответить, но поймала себя на мысли, что не прочь пригубить холодного полусладкого.

«Что происходит?!»

– Вот и чудно. – Он отвернулся к бару. – Кстати, можешь снять юбку, без неё тебе будет удобнее.

И снова улыбнулся, услышав за спиной шуршание одежды. А когда повернулся – вздрогнул. Знал, что увидит, но всё равно вздрогнул, потому что картина оказалась намного соблазнительнее, чем грезилось Бранделиусу.

Даша ждала его в широком кресле. Юбка на полу, жакет тоже, на девушке лишь чулки, трусики и кокетливо расстёгнутая блузка, под которой угадывается лиф.

– Ты прекрасна…

Она улыбается, но он видит едва заметную пелену на её глазах и понимает, что «привязка» работает. Всё идёт по плану.

«Рабыня! – И от этого становится слаще. – Моя рабыня!»

Он садится рядом, тесно прижимаясь к прелестнице, и подаёт ей бокал. Даша делает маленький глоток холодного полусладкого, после которого жарко отвечает на долгий поцелуй. Чувствует чужие руки на своём теле, но не испытывает отвращения.

Не испытывает ничего.

Руки настойчивы, Даше становится хорошо, но… Нет. Хорошо становится телу. Её тело попадает под обаяние умелых рук и начинает отвечать их ласкам, распаляясь всё больше и больше, а чувства…

Чувств нет.

Даша не испытывает ни отвращения, ни радости от того, что Бранделиус уверенно, по-хозяйски, берёт её прямо в кресле.

Чувств нет.

Она их имитирует, поскольку знает, что он этого хочет, но и только.

«Зачем я это делаю?»

Ответа нет, так же как нет чувств.

«Хотя на самом деле с Антоном хорошо… – Даша отмечает это машинально, как будто ставит галочку во время эксперимента. – Он сильный и выносливый, наверное, потому что колдун…»

Он умелый любовник, но не вызывает никаких чувств.

«Зачем я это делаю?»

– Ты похожа на прекрасную розу, распустившуюся на грязной помойке, – говорит Бранделиус потом.

«Интересно, это комплимент?»

Даша идёт в душ, одевается, вызывает такси, покидает дом, садится в машину и называет адрес. Потом просит остановиться у небольшого магазинчика и покупает пачку сигарет. Закуривает, стоя на прохладном осеннем ветру, и в этот момент ей звонит Сатурн.

Виктор почувствовал беспокойство…

В общем-то, за время знакомства с Бранделиусом и его командой это стало привычным ощущением, но в данном случае непонятная тревога показалась особо злокачественной. Виктор дёргался и нервничал, жёсткий ритм рабочего банковского дня гнал и гнал его без передышки, и он маялся урывками, на бегу, второпях… так и не понимая причины такого настроения.

Вчерашний разговор? Решение убивать? Гнусная история Карины? Что его беспокоит?

А к середине дня вдруг кольнуло: Даша.

Он вспомнил её взгляд при расставании, отстранённость, которую принял тогда за деловую торопливость и лишь теперь осознал по-настоящему.

Даша!

И тут, как назло, позвонили «сверху» и потребовали срочную консультацию. Потом ещё одну… А отказаться нельзя, только не в ту неделю, когда решается вопрос о его назначении на высокую должность. Потом пришлось бежать в кабинет директора, чтобы лично объяснить непонятные начальству цифры. Потом они «поболтали», в смысле, шеф болтал, а Виктор поддакивал. И только через полчаса после догадки, в тот момент, когда его тревога переросла в сильнейшую тоску, Громов уединился в дальнем конце коридора и набрал телефон Дарьи.

Гудок. Другой. Третий… Четвёртый…

Виктору едва не стало плохо. Он был бледен, взгляд блуждал. Сигналы шли, шли, шли, ответа не было… Пришлось отключиться.

С невидящим взглядом побрёл обратно в свой кабинет, размышляя, где может быть девушка.

«На совещании?»

«На переговорах?»

Других причин не отзываться у Дарьи не было.

Минут через пять, уже с рабочего места, Виктор перезвонил – нет ответа.

И беспокойство обернулось предчувствием. Неясное беспокойство – неясным предчувствием чего-то плохого. Громов смотрел на тёмный экран аппарата и страшился позвонить. Он не знал, что будет делать, если вновь не услышит ответа. Он мечтал услышать голос любимой, узнать, что с ней всё в порядке.

Вызов.

Электронный голос:

– Абонент недоступен.

Виктор медленно опустил руку. Он ничего не видел, ни о чём не думал. И время текло мимо него.

Мир менялся, Громов чувствовал эти грозовые изменения и понимал, что он сам должен либо меняться вместе с ним, либо пропадать.

Сатурн старался не приглашать женщин домой, здраво рассуждая, что чем меньше подруга знает, тем лучше: не будет неожиданных встреч у порога. Но сейчас пригласил. И не просто пригласил, а в нетерпении ждал гостью, бесцельно рыскал по квартире, грыз ногти, и всё в неизменных тёмных очках.

Он пытался размышлять – даже не размышлять, представить, как всё произойдёт: вот она входит, смотрит в его глаза, неясно улыбается… но и эта несложная картина не удерживалась, обрывалась, и Сатурн переживал синдром разорванных мыслей, не мог сосредоточиться; не то желания, не то какие-то смутные образы колесили в нём, он чувствовал себя как путешественник, внезапно застигнутый пыльной бурей, когда ни черта не понять – куда бежать, что делать? Он твёрдо помнил, что женщина должна прийти к нему, и это было единственной опорной точкой в его взбаламученном сознании.

Но и Дарья ехала в гости с полнейшим сумбуром в голове. Сперва она пыталась как-то думать, анализировать и прогнозировать… но потом честно плюнула и просто ехала, выкурив по дороге три сигареты. Ехала как в забытьи, не видя улиц, прохожих и дождя.

Она не понимала, зачем была у Бранделиуса, но точно знала, зачем едет к Сатурну: ей нужно поговорить. Возможно, не только поговорить – по голосу она поняла, о чём мечтает «очкарик», но ей требовался тот, кто поймёт. Или сможет объяснить, что происходит. Или просто помолчит рядом, силясь найти выход. Или защитит.