Джо Аберкромби - Полмира

– Колючка! – Он явно не ожидал ее увидеть – и немудрено. И он тут же забеспокоился: – Что-то случилось?

И тут она сообразила, что выглядит, наверное, кошмарней обычного. И зачем она бежала всю дорогу? Могла бы хотя бы постучаться и ждать, пока откроют, и успела бы перевести дух и вытереть пот со лба. Но она слишком долго ходила вокруг да около. И пришло время говорить прямо. Даже если со лба пот течет.

– Я с твоей сестрой пообщалась, – сказала она.

Он расстроился еще больше:

– Насчет чего?

– Ну, для начала узнала, что у тебя сестра есть.

– Ну это ж ни от кого не секрет.

– Ну, это-то нет.

Он расстроился сильнее:

– И что она тебе сказала?

– Что ты спас мне жизнь. Когда я убила Эдвала.

Он вздрогнул:

– Я же велел ей ничего не рассказывать!

– В общем, она все равно рассказала.

– Так. Может, в дом зайдешь? Если хочешь, конечно.

И он отступил от двери, и она прошла за ним в темный коридор. Сердце стучало сильней и сильнее.

– Не стоит благодарности.

– Нет, – ответила она. – Стоит.

– Я ж не хотел совершить… ну, благородный поступок и все такое. Просто хотел сделать… ну, правильно все сделать. Но я все колебался и все никак не мог решиться, а потом все равно все испортил…

Она шагнула к нему:

– Ты ходил к отцу Ярви?

– Да.

– Отец Ярви спас мне жизнь?

– Да.

– Тебя не взяли в поход из-за этого?

Он пожевал губами, словно пытаясь потянуть время и найти отговорку, отпереться от этого – но не сумел.

– Я все хотел тебе рассказать, но…

– Такой, как я, пожалуй, расскажешь…

– Да и я говорить не мастак…

И он откинул волосы и поскреб в голове так, словно она болела:

– Я не хотел, чтобы ты чувствовала себя обязанной. Это было бы нечестно.

Она растерянно поморгала:

– Значит… ты не просто рискнул всем, чтобы спасти мою жизнь. Ты еще и молчал, чтобы я, видите ли, себя неудобно не чувствовала.

– Ну… можно и так сказать. Наверное.

И он поглядел на нее исподлобья, и глаза его блестели в темноте. И снова этот взгляд. Жадный такой, словно он смотрит и не может насмотреться. А ведь она пыталась вырвать с корнем все эти надежды, и вот они снова расцвели, и снова все в ней всколыхнулось, сильней прежнего.

Она сделала маленький шажок ему навстречу:

– Прости меня.

– Тебе не за что просить прощения.

– Есть за что. За то, как я с тобой обращалась. На обратном пути. Ну и на пути туда тоже. Прости меня, Бранд. Я еще никогда не чувствовала себя такой виноватой. Я вообще никогда не чувствовала себя виноватой. Придется над этим поработать. Прости… я тебя тогда… неправильно поняла.

Он молчала стоял. И ждал. И смотрел. И вообще, вообще никак не пытался помочь!

Ну? Просто возьми и скажи это. Неужели это настолько трудно? Ты ж людей убивала! Ну! Скажи это!

– Я перестала разговаривать с тобой… потому что…

Как же трудно слова выговаривать, словно наковальни из колодца тащишь!

– Я… мне…

Словно по тонкому льду идешь, и не знаешь, выдержит ли лед следующий шаг или провалишься в полынью с концами.

– В общем, мне…

Она не сумела выговорить «ты мне нравишься». Даже под страхом смерти не сумела бы! И она крепко зажмурилась.

– В общем, я хотела сказать, что… Ого!

И она резко раскрыла глаза. Он дотронулся до ее щеки, кончики пальцев нежно погладили шрам.

– Ты до меня дотронулся.

Ну и глупость она сморозила! Она и раньше была большой мастерицей по этому делу, но тут что-то прямо на удивленье идиотское она сказанула! А то они оба не видят, что он до нее дотронулся. И самое главное, наверняка не просто так.

Он отдернул руку:

– Я думал…

– Нет! – И она перехватила его руку и приложила обратно. – В смысле, да.

Какие теплые у него пальцы. И она гладила его руку своей, прижимая ее к лицу, и это было… Боги.

– Это ж мне не снится, нет?

И он подошел чуть ближе, и видно было, как кадык дернулся – сглотнул.

– Н-нет…

И он смотрел на ее губы. Смотрел так, словно видел там что-то такое очень интересное, и она боялась до смерти, как никогда еще в жизни не боялась.

– Что мы делаем? – пискнула она – со страху голос стал совсем тоненьким. – В смысле, понятно, что мы… да.

Боги, а вот это ложь, она вообще не понимает, что происходит! Вот жалко, Скифр ее не научила любовному искусству! Ну или как это называется…

– В смысле, понятно, что мы сейчас делаем, но ведь…

И он нежно положил ей палец на губы:

– Заткнись, Колючка.

– Ладно, – выдохнула она и поняла, что уперлась ему в грудь рукой, словно желая оттолкнуть. Она ведь так привыкла отталкивать людей, особенно его, и она заставила себя согнуть руку и просто положить ладонь ему на грудь. Оставалось надеяться, он не заметит, как эта ладонь дрожит.

И Бранд подошел поближе, и ей вдруг до смерти захотелось развернуться и убежать, а потом ее разобрал глупый смех, и она глупо булькнула горлом, не давая смеху вырваться, а потом его губы дотронулись до ее губ. Осторожно, очень нежно, в одном месте, в другом, и тут она поняла, что у нее открыты глаза. И она их быстренько закрыла. Еще б придумать, куда девать руки. Прям как деревянная она вся! А потом ее отпустило.

Он ткнулся в нее носом, и ей стало немного щекотно.

Он тихонько кашлянул, она тоже.

И она прихватила его губу своими, потянула, обняла его за шею и прижала к себе, их зубы с клацаньем столкнулись, и они быстренько расцепились.

Вот тебе и поцелуй. Совсем не похоже на то, как она себе это представляла, боги, сколько же раз она это себе представляла. А ей было очень, очень жарко. Может, от бега, но она же сколько бегала, а ни разу так жарко не было.

Она открыла глаза – он смотрел на нее. Вот этим своим взглядом. И челка на лицо падает. Конечно, это был не первый ее поцелуй, но те ей казались детской игрой. А тут все иначе. Это как настоящий бой отличается от поединка на тренировочной площадке.

– Ух, – выдавила она. – А это… приятно.

И она отпустила его руку и ухватила его за рубашку, и притянула его к себе, и он улыбнулся уголком рта, и она улыбнулась в ответ…

И тут за дверью загремели.

– Рин, – пробормотал Бранд.

И словно по команде, оба обратились в бегство. Дальше по коридору, как воришки, которых застали на месте преступления, потом они сталкивались боками на лестнице, хихикали, как два дурачка, влетели к нему в комнату, Бранд быстро захлопнул дверь и прислонился к ней спиной, словно ее дюжина разъяренных ванстерцев штурмовали.

И они притаились в темноте, тяжело дыша.

– Почему мы убежали? – прошептал он.

– Не знаю, – шепнула она в ответ.

– Думаешь, она нас слышит?

– А вдруг? – ужаснулась Колючка.

– Не знаю…

– Значит, это твоя комната?

Он вытянулся, улыбаясь, как король, только что одержавший победу на поле битвы.