Глен Кук - Тирания Ночи

Они бродили в темноте между дозорным домом и лагерем.

– Я спросил лишь потому, что, по словам Сольни, дону становится все хуже.

– Эта обязанность лежит на мне тяжким грузом. Обязанность есть обязанность.

– Но.

– Вот именно.

– Понимаю. Ты теперь чуть ли не самая важная персона в этом священном походе.

– Не знаю. Я родился не в том месте и не в то время. Несомненно, будь я законченным мерзавцем, способным убить собственного отца и продать сестер в бордель…

Один из древнебротских героев поступил именно таким образом.

– Жители Брота не особенно отличаются от других людей, – зло усмехнулся Рогоз. – Просто известными становятся как раз те, кто совершает самые мерзкие мерзости.

– Видимо.

– Я просто спрашиваю. Дон умирает.

– Кого из Бруглиони дон уважает больше прочих, как думаешь?

– Принципата. Дивино был почти так же близок к Драко, как и Фрейдо.

– Логично. Но сейчас мы на войне.

А значит, потеря важного члена коллегии сыграет на руку врагам Брота.

– Ясно. Я просто проверял, помнишь ли ты про моего отца и дона.

– Не волнуйся. Об их щедрости я не забуду.

Их окликнул часовой, и Элс прокричал в ответ отзыв.

– Эгей! Пайп, ты ли это, старый проныра?

– Привет тебе, Бо Бьогна. Бо, это капитан Саяг из клана Арньена. Бо был вместе со мной и капитаном Гортом в Коннеке. Мы все вместе потащились туда вслед за Грейдом Дрокером. Бо – хороший парень, я даже слыхал, из него временами получается неплохой солдат.

Бо успел возмужать с момента их последней встречи.

– Спасибо, Пайп. В смысле полковник.

Элс уже было собирался вернуться в уютный домик, где раньше располагалась виноградная давильня, а теперь Поло обустроил отличное жилье, но тут на него налетел Бронт Донето с несколькими членами коллегии.

– Принципат, я помню, что премного вам обязан и что вы рьяно отстаиваете интересы нашей веры, но прямо сейчас ничем вам помочь не смогу. Я страшно устал, и мне срочно нужно поспать.

– Прости, – отозвался Донето. – Тут выяснялись новые важные факты. Мы разглядели все лишь час назад. Быть может, здесь и сейчас действуют иные силы – речь идет уже не об извечном противостоянии двух религий.

Элс с трудом сдержался, чтобы не назвать принципата мешком с верблюжьим навозом.

– Вы изъясняетесь чересчур расплывчато.

– Если говорить все как есть, Хект, то на востоке, рядом с императорским лагерем или прямо в нем, скрывается некая могучая сущность. Вполне возможно, это зрелое и самостоятельное Орудие Ночи, и оно живо интересуется нынешними событиями.

– Принципат, я туго соображаю и не понимаю, что вы имеете в виду.

– Помнишь то создание в Оунвидийской теснине? Тогда мы спаслись только потому, что ты вовремя сообразил разбудить меня.

– И что?

– Так вот, сила, притаившаяся поблизости, возможно даже в лагере императора… По сравнению с ней тот богон покажется ручным хорьком.

Элс удивленно уставился на Донето, спрашивая себя, не сошел ли тот с ума?

– В такие времена, полковник, – продолжал Бронт, – проверяется на прочность вера самых преданных последователей господа нашего. То создание примитивные народы сочли бы божеством.

Элс кивнул, пожал плечами и отчего-то поежился.

– И зачем вы говорите мне об этом?

– Затем что, нравится тебе это или нет, нам придется иметь дело с этой сущностью. Тебе и мне. Если она действительно проявляет интерес к этой войне.

Элс помолчал несколько мгновений, отчаянно надеясь, что эта несуразица как-нибудь разъяснится.

– Допустим, вы правы. Почему это жуткое отродье явилось сюда? Если оно не имеет отношения ни к праманам, ни к чалдарянам, какое ему дело до нашей войны?

– Это ты у него спроси. Его появление подтверждает, что оживились Орудия Ночи.

– Наверное, мне стоит радоваться, что я этого не чувствую.

– Многие беспечно живут, не ведая о Ночи, пока Ночь не расправится с ними.

– Как тогда в Оунвидийской теснине.

– Да, как тогда. Я до сих пор не знаю, что тогда случилось. Ни один из моих врагов не пошел бы на такое. Гораздо проще было прикончить меня в императорской тюрьме.

– Может, вы насолили самому ворогу?

– Едва ли. Того богона пробудил человек.

– Что это за шум? – спросил Элс, хотя уже догадался, что этот шум мог означать лишь переполох, вызванный неожиданным нападением.

– Не может быть… – прошептал побледневший Донето. – Если бы они послали войска, мы узнали бы загодя.

Праманские волшебники напали на Братство. А значит, в их разведке зияли дыры, во всех смыслах этого слова, ведь вовсе не Братство представляло для Аль-Хазена самую большую угрозу.

Когда прибежал Элс, все уже закончилось. Выяснилось, что принципаты только что отогнали какую-то нечисть, наподобие того богона из леса Эсфири. Она успела ранить троих братьев, но никого не убила. Явно не на такой исход рассчитывали волшебники Аль-Хазена.

Тейдж заметил на месте происшествия нескольких высокопоставленных дэвов. Случайно ли первый удар обрушился именно на тех, кто причинил дэвам столько несчастий? А ведь именно дэвы определяли, какая именно правда станет известна обеим сторонам.

Враг ударил снова, прицельно, стараясь посеять ужас в рядах чалдарян.

– Вы об этом создании меня предупреждали? – спросил Элс у Донето.

– Нет, то был не очень сильный богон, притом нездешний.

– Нездешний?

– Видимо, его привезли с собой иноземные прамане, в Кальзире такие больше не встречаются.

– Так что это было? Отвлекающий маневр?

– Отвлекающий маневр?

– Что происходит на самом деле, пока мы смотрим красочное представление?

Именно в этом и заключалась классическая ша-лугская тактика: здесь устрой фейерверк и отвлеки внимание, а там ударь.

– Правильно мыслишь, Хект. Я все проверю. А ты пока пригляди за войсками.

За бротским полком не нужно было особенно приглядывать: солдаты хоть и перепугались, но о дисциплине не забыли. Полк расквартировался в самом центре, и его, словно живым щитом, прикрывали от нападения другие патриаршие отряды.

И все равно страх терзал всех до самого утра.

– Прошлой ночью прамане потерпели неудачу, – заявил Грейд Дрокер; никто больше не называл врагов кальзирцами, ведь вовсе не с ними они теперь сражались. – Ночь покорилась нашей воле, а не их.

Оказывается, волшебники послали злобных мелких демонов остановить сердца патриарших главнокомандующих, но смертоносные порождения Ночи развеяли принципаты, которые были наготове и ждали удара. Самые сообразительные, вроде Бронта Донето, сумели обратить нечисть против самих праман.

Солдат по долгу службы зачастую или чего-то ждет, или марширует куда-нибудь, где ему предстоит опять же ждать. А во время осады ждать нужно бесконечно долго. Элс начал терять терпение, но он хорошо помнил: нетерпение – мать глупости.