Глен Кук - Тирания Ночи

Свавар-морж заплыл в божью гавань. Вода здесь была теплой от просачивающейся в нее силы. Но ближе к поверхности ощущалось прикосновение холодных струй. Очертания берега казались немного расплывчатыми, словно он смотрел на него через мутное стекло.

Морж неуклюже выбрался на сушу и снова превратился в Асгриммура Гриммсона. Его тут же окружили гномы с одеждой в руках. И одежда эта оказалось ему впору. Он не удивился.

Вдалеке возвышалась гора. Небесная Крепость на ее вершине казалась смутным видением, окутанным тончайшей паутиной. Но гномы были вполне реальными. И к тому же испуганными.

Свавар напряг память. В прошлый раз они, кажется, не разговаривали. Да и в мифах о них почти не упоминалось. Это были элен-коферы – искусные мастера, делавшие волшебные диковинки, о которых и слагались легенды. Если кто-нибудь обращался с ними плохо или пытался обмануть, гномы могли сильно насолить.

– Ты Предреченный? – спросил самый дородный, самый косматый и самый седой гном.

– Кто? Да что тут творится?

– Конец времен.

Больше старик ничего не сказал и не ответил ни на один вопрос. Его товарищи, похоже, вообще страшно удивились, что он решился открыть рот.

Свавар прислушался к себе, ощутил внутри гнев и выпустил его наружу. Потом он взобрался на гору, а гномы следовали за ним по пятам.

Горная дорога пришла в упадок, возле радужного моста никто не стоял на страже. Да и сам мост сильно потускнел. Ни один обычный смертный не смог бы по нему пройти. У разваливающихся ворот тоже не было часовых.

Внутри почти ничего не изменилось. Быть может, крепость сделалась чуть мрачнее, но, в отличие от всего остального, оставалась вполне осязаемой и плотной. А еще выглядела давно заброшенной.

Свавар покопался в украденных воспоминаниях, чтобы понять, куда идти. Одной лишь силой мысли он перенесся в Покои Героев. Сотни мертвецов, так и не успевших пройти сквозь черную мандалу, все еще лежали здесь. Тела их были изувечены, руки и ноги у многих оторваны. Свавара охватило столь нестерпимое отвращение, что померкла даже его неугасимая ненависть. Он поклялся отомстить за этих жалких калек и выпустить их на свободу.

Где-то здесь был пиршественный зал, там собирались северные боги. Он никак не мог вспомнить, как туда попасть. Но почему? Он должен помнить. Ведь он бог. Ну даже если и не бог, то Орудие Ночи точно. Иначе как бы он смог менять обличья в таком месте, как это? Да еще в голове у него хранились чужие воспоминания. Эту крепость ему следует знать как свои пять пальцев… А, все ясно. Здесь осталось еще около десятка богов – тех, что не погибли под Аль-Хазеном. Прячутся, пытаются отвести ему глаза.

Свавар материализовался прямо там, где, скорчившись от страха, притаились Старейшие. Здесь не было ни потолка, ни пола, ни стен – просто темное затянутое дымом пространство. Боги, вернее, их личины ничем не напоминали героев из людских мифов, но он все равно их узнал.

Один лишь Прохвост не казался испуганным – думал, ему как всегда, удастся вывернуться.

Свавару на своей шкуре пришлось изведать, что долго зревший в душе гнев – неважное оружие против тысячелетнего опыта.

Это была жестокая схватка. Никто из противников не сказал ни слова. В конце концов Свавар отступил, поджав хвост и быстро перебирая оставшимися ногами.

Но и Старейшим досталось. Всем, кроме Прохвоста, который наблюдал за битвой со стороны. Небесная семейка уцелела, хоть и с трудом.

Кое-чьи знания Свавар все же прихватил с собой.

Гномы ждали на радужном мосту, который они успели слегка подлатать. Тот самый дородный косматый старик сказал Свавару:

– Оставайся пока многоножкой. Человеку такие раны не пережить.

Шло время. Подпитываясь разлитой в гавани силой, Свавар исцелился. Обитель богов становилось все более хрупкой и расплывчатой, но сами боги никуда не делись – они по-прежнему прятались в крепости.

Полностью оправившись, Свавар снова поднялся на гору. В живых к тому времени осталось лишь одиннадцать Старейших. И они все больше слабели. Герои начали разлагаться. Больше Тирания Ночи не сможет их терзать, наконец-то воины обрели свободу и смогли окончательно умереть.

Старейшие заперты в своей Небесной Крепости, как в мышеловке, догадался Свавар. Как и почему это произошло – неясно. Возможно, это дело рук элен-коферов. Ведь именно они построили божественную обитель. И вот наконец спустя столько лет им представился случай сполна взыскать по счетам.

Четырежды взбирался Свавар на гору. И каждый раз все шло не так, как он ожидал. Но Асгриммур не боялся. В жизни редко выходит, как задумано.

Старейшие слабели, а Свавар понемногу пожирал их знания. Прохвост пытался прибегнуть к своим уловкам, но безуспешно. Свавар упрямо не желал заключать никаких сделок. Он подозревал, и не без причины, что именно посредничество Прохвоста заставило Арленсуль уступить смертному Геданке. Она ничего не забыла. Теперь Похитительница Павших жила внутри Свавара, словно призрак, и ее по-прежнему терзали ненависть и гнев.

Небесная Крепость мерцала в низко нависших небесах. В последний раз поднялся на гору Свавар. Но радужного моста больше не было. Элен-коферы просто перестали его чинить.

Гномы знали, что Небесная Крепость осталась для своих обитателей реальной и осязаемой, но снаружи все истончалось и таяло. Скоро вся обитель богов исчезнет, а Старейшие окажутся внутри постепенно уменьшающегося пузыря, из которого им не выбраться.

Свавар обрадовался, хотя живущая в нем частица Арленсуль жаждала остаться и насладиться их последними отчаянными и безумными криками.

Вода в гавани сделалась ледяной. Свавар отплыл прочь от берега. Гномы уже успели отчалить на позолоченной ладье.

У него осталась только одна цель – найти в андорежском море крохотный теплый источник силы.

Коннекские воины покинули остров Шиппен, когда закончились весенние штормы, и безо всяких приключений через двенадцать дней высадились в Шивенале. Брат Свечка и остальные священники совершили это путешествие на борту «Таро» – того же самого парусника, на котором они приплыли на юг. Насколько мог заметить Свечка, корабельная команда и весь коннекский отряд потеряли лишь несколько человек, и те погибли не в бою с кальзирцами, а из-за болезни или по случайности.

В Коннеке происходили большие перемены. Монах понял это еще в порту. Повсюду по трактирам и кабакам ошивались вооруженные громилы в доспехах из дубленой кожи. Изъяснялись они на чужеземном диалекте. Их наняли влиятельные богатые семейства, которые заправляли в Шивенале и присягали на верность кауренским герцогам.