Марк Ньютон - Город холодных руин

– Тысячелетиями! – Мунио при свете факела Рики изучал монетку. – Вот эта времен Азимута.

Рандур заметил, как старик тайком распихивает по карманам украшения, но решил не встревать.

Казалось невероятным, чтобы целое племя вело какое-то сорочье существование, одержимое всем, что блестит. Как давно они должны были отпасть от мира на поверхности, чтобы превратиться в белесых призраков, способных съесть целую лошадь?

– Поглядите-ка на эти знаки. – Рика поднесла факел ближе к светлому пятну на стене, где совершенно очевидно когда-то стесали камень. – Это надписи, символы или уравнения. Я никогда не занималась этим вопросом специально, но мне кажется, что это может быть язык Матема.

Ломаные линии были нарисованы какой-то удивительно яркой краской, желтой и красной – следы цивилизации, минувшей десятки тысяч лет назад. Нет, эта мысль казалась абсурдной, следы были явно свежими.

– Векторы, – шептала Рика. – Геометрические фигуры, алгебра. Интегральные уравнения… Но поверх всего нацарапаны граффити, как будто…

– Как будто писал маньяк, – закончил Рандур, разглядывая ломаный шрифт. Один из полустертых наборов символов выглядел приблизительно так.

Рандуру показалось, что это похоже на просьбу о помощи, и это нисколько не удивило его: еще бы, как тут не спятить от всей этой математики…

– Так, значит, вот что случилось с этой великой цивилизацией… – протянула Эйр. – А я всегда думала, что их убил недород или еще что-то в этом роде. Не могли же они просто провалиться сквозь землю, преследуя свое сокровище.

Рядом раздался звук, словно кто-то сделал глубокий вдох, и Рандур обернулся в сторону темных выходов из пещеры. Там зажглась пара синих огней, сначала одна, потом две, четыре, пока наконец вспышки не замелькали со стремительной быстротой.

– Они не подойдут к нам – боятся факела. – Рандур бросил на Рику взгляд, точно спрашивая: «Надолго ли его хватит?»

– У меня есть запас серы и извести, а еще спички на случай, если этот потухнет, – сообщила она. – Так что мы в безопасности.

И оба опять повернулись к груде металла и надписям, независимо друг от друга изучая эти находки. Какое-то время они расхаживали между ними, точно патрулировали территорию.

Раздался странный далекий вой, похожий на прерывистое пение. Люди переглянулись, готовясь к бою, но ничего не произошло. Однако в воздухе ощущалось какое-то напряжение, точно кто-то привел в действие реликвию. Звуки сделались непривычными, голоса словно повисали в темноте. Эхо шагов заглохло.

И вдруг металл тихо зазвенел.

Монеты покатились по полу, наезжая друг на друга, прорывая поверхность воды. Бесчисленные металлические диски сами собой сливались воедино, образуя фигуру.

Их становилось все больше, они складывались в столбики, которые срослись вместе, превратившись в торс; торс выпростал две руки, те уперлись в берег зеркального озера. На макушке смутно угадывавшейся металлической головы сидела гнутая, тронутая ржавчиной корона.

Денежный голем?

Четверка суматошно откатывалась назад к лестнице, пока металлическое существо выбиралось на сушу, разминая затекшие ржавые ноги, обретая контроль над своими движениями. Рандур прикрывал их отход, чувствуя свою полную бесполезность: чтобы свалить этого металлического ублюдка, двух мечей мало. Тем временем вознесшаяся до самого потолка пещеры голова голема задевала макушкой камень, и с нее время от времени срывались и падали в озеро, точно капли, металлические диски.

Тяжело топая ногами и подняв такой лязг, что у беглецов заложило уши, голем двинулся на них.

Они побежали.

– Держитесь вместе, выбирайте проходы поуже! – крикнул Рандур. – Вряд ли он в них пролезет.

– И я тоже, – отозвался Мунио.

Пламя факела опадало каждый раз, как они вбегали в карман застоявшегося воздуха, возвращаясь назад по своим следам. Мгновения темноты сменялись новыми вспышками света. Тропа сужалась, потом расширялась снова. Рандуру отчаянно хотелось остановиться и поглядеть, в каком состоянии преследующий их голем. До него доносился звон металла, когда голем цеплялся за очередной выступ скалы, каждый раз расплачиваясь за это куском металлической плоти. Понятно, что он продолжал их преследовать, но Рандура интересовало, сколько его еще осталось.

Воздух становился свежее и холоднее с каждым шагом, свидетельствуя о близости выхода.

Вдруг над их головами вспыхнуло небо с вихрем звезд, вокруг засверкал снег, и они, вопя и задыхаясь, покатились по склону вниз. Голема позади них не было.

Рандур чувствовал, как его сердце колотится о ребра, и стоял на четвереньках до тех пор, пока оно не успокоилось.

– В другой раз, – проворчал Мунио, – давай не будем совершать глупости и лезть туда, где темно и тесно, ладно?

– Нам надо было спасти Эйр, – напомнил ему Рандур. – И вообще, мне было интересно узнать, кто они такие.

– Вот что я вам скажу, – пыхтя, выговорила Эйр, – я теперь по своей воле и близко к деньгам не подойду.

Они с Рандуром обнялись, он продолжал смотреть во тьму поверх ее плеча.

Она шепнула ему на ухо:

– Спасибо, что не бросил меня.

– Ты же теперь наша главная повариха, – ответил он. – Разве мы могли позволить тебе умереть?

Это называлось баллонированием – способ, которым пауки заселяли новые пространства.

На втором этаже, у открытого окна в кабинете Воланда паук, содрогаясь, принимал новое обличье, его конечности и сегменты разворачивались, занимая собой бо`льшую часть скромной, освещенной свечами комнаты. Он следил за своей тенью на стене, которая раздувалась, становясь вдвое, втрое больше обычного.

Он раздавался в ширину и в высоту.

В его подбрюшье четыре железы вырабатывали толстый шелк, нужный сейчас. Он умел вырабатывать шелк ртом – странный генетический сбой, непонятно как произошедший, – однако самый прочный шелк выходил у него из-под низа. Как только секрет начал твердеть, паук подхватил его лапами и стал вытягивать наружу, сначала расплющивая и утончая ткань, а потом сворачивая ее в шар. Подтащив шелковую массу к окну, паук перебросил ее через подоконник и, удерживая за один край, долго манипулировал ею так, чтобы она, поймав ветер, надулась и превратилась в шар в пять раз больше его самого, который поднял его в небо над Виллиреном и понес.

Шар защищал паука от укусов ледяного ветра, он путешествовал с комфортом. Хотя небо было ясное, обе луны скрылись в тени планеты, так что паук пользовался еще и преимуществом невидимости. Натягивая шелковистые стропы, он направлял шар то в одну, то в другую сторону, насколько позволяли окружавшие его переменчивые воздушные течения и его собственные желания. Несмотря на поздний час, в городе, как обычно, кипела жизнь, так что пауку приходилось выбирать маршрут с оглядкой, по возможности скрывая свой полет за высокими крышами домов, что было отнюдь не просто, особенно в южном Виллирене. С высоты передвижения множество людей внизу воспринималось им как едва заметные вибрации, микроскопические изменения в сотнях индивидуальных микроклиматов.