Дуглас Хьюлик - Клятва на стали

– Чем что? – подхватил я. – Ты сама сказала, что он твой последний кровный родственник. Твой клан, Ариба, насчитывает двух человек, и половина этого клана обращается с тобой как с ничтожеством. – Я расправил плечи, оставаясь сидеть на траве. – По-твоему, мне неизвестно, что значит принадлежать чему-то большему? Я и есть нечто большее себя самого: прямо сейчас люди лгут, изменяют и умирают ради меня в сотнях миль отсюда – братва, которую я даже не знаю. Однако все они ждут моих распоряжений и объяснений, ибо их истины гласят, что у меня есть ответы на все вопросы. Ну так я и скажу: у меня их нет. Как и у тебя. И дело твое такое же темное. Мы сами творим свои истины на ходу.

– Нет, – помотала она головой. – Нет. Для меня все не настолько просто. Быть может, ты и привык в своей империи, чтобы узы рвались, а истины искажались по твоему вкусу, но только не здесь. Не в Джане. Без клана, без семьи ты ничто. И да, он может быть моим единственным родственником, но есть еще школа. Она принадлежит мне, а я – ей.

– Но она тебе не родня. И не клан, разве не так?

– Ее члены… – Ариба вздохнула, села и посмотрела на кольцо. – Нет, они не клан – не мой клан. Они прибывают из других племен с иными традициями. Они находятся там из-за деда, из-за его Черного Шнура.

– А когда его не станет?

Ариба встряхнула головой.

– Школа перейдет ко мне, но… останутся ли они? Я не знаю.

– Знаешь, – сказал я.

– Это сложно.

– Ничего подобного. Это просто настолько, насколько ты захочешь.

Она промолчала.

– Хочешь знать правду? – спросил я. – Вот тебе моя: я уличный шнырь, пытающийся выдать себя за какого-то преступного гения. Я не выбирал эту правду, но мне ее навязали. Однако раньше у меня имелась своя: я шарился по улицам, выведывал секреты и самостоятельно торил себе дорогу. Так было до тех пор, пока я не отступил от правды и не позволил определять ее другим.

– А сейчас? В чем твоя правда сейчас?

– Это… сложно.

– Насколько ты захочешь, – улыбнулась она.

– Может быть, но мы говорим не обо мне. – Я ответил усмешкой.

– Это нелегко. – Ее улыбка дрогнула и растаяла.

– Осмыслить?

– Сделать.

– Значит, ты все же об этом думала?

Она кивнула. Конечно, так и было. Кто бы не думал?

Я не нарушал повисшего между нами молчания, дожидаясь ее слов.

– Боязно, – произнесла она наконец. – И возбуждает. Уйти? Быть самой по себе и отвечать только за себя? И хочется, и колется – отвага пополам с трусостью. Но я не знаю, в чем истина и что правильно. Они постоянно меняются местами.

– Так оно и бывает.

– Но как расстаться со всем знакомым и привычным? – Она подняла глаза и встретила в лунном свете мой взгляд.

Я вспомнил день, когда мы с Кристианой покинули Бальстуранский лес, когда я был на десять лет моложе моей нынешней собеседницы; вернулся мыслями к тому, как сам я, в свою очередь, ушел от сестры и похоронил всякую надежду на возмещение ущерба, который был нанесен нашим отношениям. Припомнил события более близкие: как я сначала отвернулся от Дегана, а после и от того членства в Круге, каким его себе представлял. Это была никак не дорога славы и благородства, и Ангелы свидетели, что боли и горя на ней хватало, но это был, по крайней мере, мой личный путь. Я выбрал его правду.

– Делаешь шаг, – сказал я, – затем другой, и следующий, пока не поймешь, что идешь собственной дорогой, а не чьей-то.

– В твоих устах все дается легко.

– Это самое трудное дело на свете. Но знаешь, что хорошо? – Я постучал по ее кольцу. – Она отправится с тобой. Внутри.

– На словах неплохо. – Облегченный смех.

– Так и есть.

Ариба еще открывала рот, чтобы ответить, когда из темноты позади нас зазвучал мрачный и резкий голос:

– Возможно, сказано и неплохо. Но этому не бывать. Моя внучка не уйдет из Эль-Куаддиса. И уж ни в коем случае не с тобой.

Мы вскочили на ноги и в едином порыве развернулись. Среди деревьев едва выделялась темнейшая полоска ночи.

– Дедушка! – начала Ариба. – Я не имела в виду…

– Довольно! – каркнула тень. – Оправдываться незачем. Я слышал, что ты сказала. Я знаю, что ты имела в виду.

Я шагнул в сторону. Запястный нож уже покоился в левой руке. Правая изготовилась схватиться за рапиру или кинжал – смотря как он поступит.

– Какого черта тебе здесь понадобилось? – спросил я.

– Он шел за тобой, – сказала Ариба, не дав ответить деду. – За нами. Он не доверял мне твою защиту и не верил, что ты не сбежишь.

– Сбегу?

– Из Эль-Куаддиса, – пояснил старый убийца. – Хотя я не ожидал, что ты попытаешься захватить с собой Арибу. – Я услышал, как он отхаркнулся; ночным же зрением отследил блеснувший плевок. – Не думал, что и она так быстро отвернется от семьи.

– Никто никого и никуда не уводит… – взвилась Ариба.

– Молчи, девонька. За одну ночь ты уже достаточно осквернила память матери, не говоря о моей чести. Не продвигай клинок глубже.

Ариба словно съежилась – ушла в себя, и огонь, который я только что наблюдал, пригас. Она неуверенно отступила на полшага.

Я вернулся взглядом к темному пятну. Вот же старая гнида!

– Речь не о ней, – сказал я, сместившись влево так, что между нами оказался силуэт дерева. – Речь о тебе и твоем наследии. – Еще шажок. Рука на рапире. – О том, как ты используешь ее и мое ночное зрение, чтобы обессмертить свое имя.

– Да неужели, имперец? – Он приглушенно хохотнул. – По-твоему, я настолько тщеславен, что мне невыносима мысль о забвении? Что я рискну ее жизнью ради присмотра за тобой, чтобы обеспечить себе наследие? – Его голова повернулась в сторону, как я предположил, Арибы. – А ты? Тебе тоже так кажется?

– Я теперь не знаю, что и думать, – прошептала она.

– Ну и дура тогда. – Он развернулся ко мне лицом, решив ее игнорировать. – Я Черный Шнур, имперец, – на что мне слава? Слава притягивает внимание и смерть. Мое единственное желание – сохранить семью и оживить мой клан. Восстановить статус моей школы и нейяджинов. Обеспечить их силу.

– Благородно, – похвалил я, извлекая рапиру из ножен. Сталь звучно прошуршала в ночи о кожу и латунь. – Но согласись – прослыть ассасином, который за долгие годы открыл-таки тайну темного видения? Стать Черным Шнуром, собственноручно излившим блага на твою школу и племя? – Я покачал головой. – Окрыляющая перспектива.

– Не буду отрицать, что это имеет свою прелесть, но главное в другом.

– Это ты так говоришь.

Он начал двигаться, и я уловил сверкание стали, тронутой янтарем. Маленький меч, если не ошибся. Было что-то и в другой руке, но я не мог рассмотреть. Прекрасно. Я сбросил запястный клинок и вытащил кинжал, которым было удобнее отбиваться и пластать.

– Ты же знаешь, что ничего не выйдет, – заметил я. – Тебе же сказано: я понятия не имею, как его передать. Убей меня – и тайна умрет; схвати меня – и получишь лишь человека, который не может ответить на твой вопрос.