Морган Родес - Обреченные королевства

У Эвы были две старшие сестры. Они прознали о ее тайне, и это лишь подогрело их ревность. Еще бы им было не ревновать: обе являлись могущественными Хранительницами, но их сила меркла в сравнении с той, что была доступна младшей сестре!

Когда Эва родила охотнику дочь, сестры вышли из Убежища и похитили младенца. Они пригрозили убить девочку, если Эва не унесет из Убежища Родичей, минуя грань между мирами, и не вручит им. Молодая мать все исполнила. Сестры взяли каждая по два кристалла… Но в то мгновение, когда они дотронулись до них, магическая сила, которую те источали, необратимо их изменила…

– Они стали богинями, – забывая дышать, выговорила Клео. – Те две сестры были Валория и Клейона!

Эйрин сурово кивнула:

– Кристаллы-Родичи впитались в них сквозь кожу, и сестры сами стали огнем и воздухом, землей и водой. Однако после похищения Родичей сестры уже не смогли вернуться в Убежище: изменившись, они застряли в мире смертных. Присвоив себе божественное могущество, они обрели вместе с ним тела смертных…

Эва знала, что так будет, но не стала предупреждать. Сестры разгневались, и их совокупной силы, помноженной на ярость, хватило, чтобы ее погубить… Дитя при этом пропало. Одни говорят, что девочка умерла, другие – что сестры-богини оставили ее на пороге крестьянского домика, отдавая тем самым Эве последнюю дань.

Охотник отыскал в лесной чаще тело любимой, но дочери при ней не оказалось. Он оставил себе кольцо, снятое с пальца погибшей. На память – и, скажем так, на всякий случай: вдруг пригодится?

Что до богинь, они разошлись в разные стороны и встретились лишь в последнем бою, ибо каждая возжелала завладеть частью силы, которая досталась другой: до них наконец дошло, что лишь обладание всеми четырьмя Родичами даст всевышнюю власть и бессмертие даже здесь, в смертном мире. Тогда богини схлестнулись – и уничтожили друг друга.

Охотник между тем неустанно следил за погубительницами любимой. Когда богини пали в междоусобном бою, Родичи освободились и вновь приняли форму дивных кристаллов. Охотник по-прежнему хранил кольцо Эвы, поэтому мог касаться их без вреда для себя. Он собрал кристаллы и спрятал в таком месте, где никто не мог их заметить или случайно найти. После этого, завершив дело, которое считал для себя самым главным, охотник умер…

– Ну и сказка, – ошеломленно произнес Ник. – Особенно здорово, что со счастливым концом…

– Все зависит, с какой стороны посмотреть, – улыбнулась Эйрин. – Еще вина плеснуть?

Ник с готовностью выставил стакан:

– Не откажусь!

Клео задумчиво проговорила:

– Значит, Родичей с тех пор так и не нашли…

– Не только не нашли, в основном полагают, что они вообще только миф. Как, собственно, и Хранители: сколько лет про них сказки рассказывают, а кто их видал?

– Но вы же говорите, что магия существует! Вы-то сами верите в то, о чем говорите?

Эйрин налила вина Нику и себе.

– Всем сердцем, – сказала она.

У Клео от всего услышанного голова шла кругом.

– Стало быть, Хранители пытаются отыскать Родичей. Они же смотрят глазами птиц?

Эйрин кивнула.

– Точнее, ястребов, – сказала она. – Они могут принимать облик пернатых хищников. И без устали разыскивают Родичей, стремясь вернуть их в Убежище. Хранители вынуждены ограничиваться духовными путешествиями в наш мир, ведь иначе не смогут вернуться. Убежище отграничено от мира смертных, оно существует в ином измерении. И в нем сохранились лишь жалкие следы былой магической силы. Пока Хранители не вернули себе Родичей, их мир угасает. А с ним вместе – и наш…

– Вы думаете, – спросил Ник, – одно с другим связано?

Эйрин ответила с похоронной серьезностью:

– Самым непосредственным образом.

– А мне просто нравится то место сказки, где про любовь, – сказала Сэра. – Во все остальное трудновато поверить… Прости, бабуля, мы с подружками уговорились в таверне встретиться. Можно, я пойду?

– Ступай, деточка.

Попрощавшись с гостями, Сэра сняла с гвоздя плащ и выскочила наружу, оставив взрослых одних.

– Признаться, я удивлена, – заметила Эйрин. – Я назвала Валорию, возлюбленную богиню лимерийцев, нечистой на руку Хранительницей, а вы и глазом не моргнули…

Клео и Ник переглянулись.

– Мы же говорили, что стараемся смотреть на вещи без шор на глазах, – сказал Ник. – Впрочем, если вы правы и в ней действительно жило подобное зло, это не может не удивлять…

– А я разве говорила, что она была злой? С другой стороны, она не была и доброй. Скажем так: даже в самой жестокой душе сохраняется крупица добра. И наоборот – в самом совершенном поборнике света присутствует толика тьмы… Вопрос только в том, кто чему предастся, тьме или свету. Мы делаем выбор ежедневно, каждым решением, которое принимаем. И то, что, на наш взгляд, не является злом, может оказаться таковым для кого-то другого. Понимание этого и без всякой магии дает нам достаточно силы…

Клео водила указательным пальцем по краю пустого стакана.

– Если стало известно, что другие Хранители способны покинуть Убежище, но потом не могут вернуться, значит это хоть раз да произошло, – сказала она.

– По слухам…

– А магия у них остается? То есть может ли существовать Хранительница, сберегающая семена, напоенные магией земли и способные исцелять?

– Ты так на это надеешься, что мне до смерти не хотелось бы говорить «нет», – улыбнулась Эйрин и, дотянувшись через стол, пожала руку принцессе. – Лучше продолжай всем сердцем надеяться. Горячая вера иногда творит чудеса, и мысль становится явью.

– Вот во что лично я верю, – сказал Ник, – это в то, что очень скоро просто рухну и засну.

Улыбка Эйрин сделалась шире.

– Здраво рассуждаешь, молодой человек.

Покончив и с едой, и с рассказом, хозяйка дома постелила Клео и Нику на полу возле очага. Задув свечи, Эйрин завесила окно, чтобы покой путников не нарушило чье-нибудь любопытство, и пожелала гостям доброй ночи.

Клео растянулась на тонком соломенном тюфячке и стала смотреть в темный потолок. Она думала о Теоне и о том, чем тот мог теперь заниматься. Однако, когда Клео заснула, ей приснились богини, колдуньи и волшебные семена…

– Пришлось удирать! – добравшись в таверну, рассказывала Сэра.

Полы здесь были земляные, стаканы отнюдь не блистали чистотой: та еще роскошь. За столами умещалось не более двух дюжин гостей, однако работало заведение исправно. Люди, уставшие от повседневной работы, всегда находили здесь недорогую выпивку и общество друзей.

– Ух ты! Правда?

На губах, с которыми уже успели познакомиться все мальчишки в окружности десяти миль, играла улыбка.

– Моя бабулька пару бродяжек на ночь в дом зазвала, вот и пришлось страдать, заново выслушивая ее россказни. Она мне их только представила, я сразу про вас думать стала! Девку еще и Клео зовут, как ту дуру-принцессу. Ни о ком еще не слыхала с таким имечком…