Джоан Виндж - 47 ронинов

Она отвернулась, чтобы не провоцировать собеседника сильнее – ведь рядом сидел беззащитный мальчик. Кира указал на ее слабость, потому девушка и напомнила о своей выносливости и закаленности. Но его неадекватная реакция на простые слова сказала о многом, обнажив на миг нездоровую душу. Мика просто защищалась и совершенно не думала обидеть хозяина замка, намекнув на сомнительность его происхождения. А он воспринял ее реплику именно так.

Взрывная заносчивость Киры стала зеркальным отображением его болезненных страхов, скрывала чувство неполноценности – страшного дракона, обвивающего сердце «жениха»… И даже если любимец Токугавы станет новым господином Асано, чешуйчатого монстра это не утихомирит. Потому что он плодит все новые и новые предательства и злодеяния. И Кира уже не может взглянуть на себя честно, вспомнить о своей человечности… или признать ее полное отсутствие. Он вовсе не готов услышать от кого-нибудь – особенно от нее, Мики, – правду.

Вынырнув из своих мыслей, девушка обнаружила, что внимательно смотрит на мальчика, перебирающего струны сямисэна , – будто внимает его игре. Музыкант заметно дрожал.

– Ребенок замерз, – мягко заметила она.

Кира дернул подбородком, точно раздумывая, что означает переключение ее внимания на этого жалкого раба. Не таится ли тут нового оскорбления? Повернувшись на мягкой подушке и пошевелив ногами под теплым одеялом, он небрежно спросил:

– Ты замерз, мальчик?

Простой безобидный вопрос. Но лишь на первый взгляд. В словах Киры, как всегда, таилась страшная глубина…

Музыкант посмотрел на хозяина, вновь уткнулся глазами в инструмент и отрицательно помотал головой. При этом он прилежно продолжал безукоризненную игру – так, словно от этого зависела его жизнь.

Кира улыбнулся:

– Вот видите. Он ведь родом из крестьян, как и я. А мы люди крепкие и не ропщем на обстоятельства.

Он одобрительно взглянул на мальчика и прислушался к звукам сямисэна .

Горькое, словно желчь, отвращение подкатило к горлу Мики. Каков негодяй! А ведь скоро они вернутся в Ако, и там он развернется вовсю. Кто его тогда остановит? Кто защитит ее родные земли от разорения, постигшего несчастные владения господина Киры? Кто убережет ее людей от тяжелой участи бедняков, из которых жестокий хозяин выпил все соки? Кто отмстит за гибель отца и освободит его дух? Кто… кроме нее?

Мика скользнула пальцами в рукав кимоно и нащупала пакетик с ядом, все это время остававшийся при ней. Страх пасть жертвой предательства почти никогда не покидал Киру – даже в стенах собственного замка. Если она убьет навязанного ей жениха, то никогда не увидит Ако вновь. Только к чему цепляться за возможность возвращения, если возвращаться не к чему? Пусть боги пошлют ей удобный случай…

Взгляд Киры переместился в нижний двор, где под бдительным присмотром наставника группа солдат тренировалась в боевых искусствах.

Мика извлекла из кимоно пакетик с ядом и одним резким движением разорвала упаковку. Мельчайший, лишенный запаха порошок заструился в Кирин чай, тут же растворяясь в напитке без следа. И прежде чем негодяй обернулся к девушке вновь, мешочек с остатками яда успел вернуться на место.

– Вскоре мы уедем в Ако, моя госпожа. Там зимы не будут казаться вам столь суровыми…

Мика молча отпила из своей чашки, на этот раз взглянув ему прямо в лицо.

– …а мне наверняка понравятся ваши хваленые весны!

От радостного предвкушения улыбка мужчины стала еще шире, и одновременно с этими словами он поднес к губам чай.

В ожидании его первого глотка девушка не сводила с Киры глаз, стараясь сохранять естественный вид; однако внутри она была так напряжена, что почти не дышала.

Заметив ее необычайную заинтересованность, Кира заколебался. Мика перевела взгляд на стол, лихорадочно стараясь придумать ответ. Надо немедленно убедить собеседника в том, что надежда, окрасившая ее лицо, вызвана одной только мыслью о возвращении в Ако! Кира вновь улыбнулся.

– Возможно, я ошибался. Ребенок и в самом деле выглядит замерзшим. – Он протянул свой напиток мальчику. – Возьми, погрейся.

Пораженный музыкант недоверчиво уставился на хозяина. Затем отложил в сторону инструмент и обхватил источающую приятное тепло чашку окоченевшими пальцами.

Мика застыла от ужаса, чувствуя, что глаза Киры прикованы к ней. Мальчик поднес чай ко рту…

– Нет! – Перегнувшись через столик, девушка выбила чашку из его рук.

Изысканное керамическое произведение искусства ударилось об пол и разлетелось на осколки, залив татами отравленным чаем. Мика посмотрела на Киру с неприкрытой ненавистью и гневом.

Он ответил ей укоризненным, разочарованным взглядом и вдруг, резко дернувшись вперед, жестко схватил девушку за запястье. От боли у Мики едва не брызнули слезы. Она отчаянно попыталась скрыть свой неожиданный страх и вдруг краем глаза уловила какое-то движение в комнате. Кто-то наблюдал за ними, стоя за спиной у Киры в дверном проеме. Ведьма.

Не подозревая о присутствии Мидзуки, негодяй выкрутил запястье Мики, вновь привлекая к себе ее внимание. Голос его был спокоен, как всегда, хотя пальцы дрожали от ярости.

– Сколько мужчин отправилось в мир иной, чтобы ваши ручки оставались такими холеными? А сколько еще отправится?

Он крепче сжал запястье, затем с силой, преодолевая сопротивление девушки, переплел ее пальцы со своими. Глаза его горели неудовлетворенным желанием.

– Мои предки когда-то были крестьянами, а не знатью, как ваши. Пахали здесь землю. Во всей Японии было не сыскать семейства беднее. Но они обладали умом. И терпением. И мало-помалу обнаружили, что эти качества способны растопить даже самую большую глыбу льда. – Его холодные руки все стискивали и стискивали ее беспомощные ладони, перекрывая циркуляцию крови, пока Мике не стало казаться, что мороз пробирается ей под кожу и тело стынет, покрываясь коркой льда. – Мы умеем ждать. Сначала вы станете моей женой. А после я заставлю вас себя полюбить!

Девушке хотелось закричать в ответ, что ее никогда не привлекала бесцельная, пустая жизнь за счет других. И что сумасшедшие деньги, уплаченные Кирой за этот чайный сервиз, чтобы произвести впечатление на избалованную дочку даймё , были выброшены на ветер. Неужели он и правда верит, будто обладает мужеством и терпением своих предков? Или хоть крупицей стойкости живущих здесь людей, изнемогающих от его беспощадного правления и от суровых природных условий? Если да, значит, он безумец. А теперь Кира и вовсе собирается бросить свой народ на произвол судьбы – после того, как выжал из него все соки. Да он же нелюдь, демон – под стать своей любимой кицунэ …