Владислав Русанов - Братья крови

Я не настолько хорошо разбираюсь в огнестрельном оружии, чтобы понять, кто палил – Спицын или наемники калеки-предателя. Но, по всему выходило, князьям сейчас несладко.

Пальцы Чеслава трепетали в воздухе, будто бы сплетая невидимое кружево. Он то отмахивался от невидимых мух, то стряхивал незримую воду. И успевал одним глазом следить за мной.

– Мы же были друзьями, Анджей! – скороговоркой произнес он, улучив краткий миг передышки. – Присоединяйс-ся ко мне. Вмес-сте мы победим вс-сех. Не молчи! Чего ты хочешь? Ну же, скажи!

Слушая его бессвязную речь, я все больше и больше убеждался в безумии бывшего пражского школяра. Человек-безумец – когда-то просто неприятен, а когда и являет собой досадную помеху. Но вампир-безумец страшен всегда. Трудно сказать, каких испытаний не выдержал разум Чеслава: ужас ли перед дуэлью с принцем Патриком сломал его или учение у чудовища, каким был Жиль де Рец, чье имя проклято даже среди кровных братьев, или позднее – издевательства и пытки инквизиторов и охотников?

– Говори же! – настаивал Чеслав.

Стрельба во дворе утихла. Хотелось верить, что победили «наши». Если так, то вскоре князья присоединятся ко мне.

– Значит, не желаешь мне отвечать? Презираешь? Брезгуешь? Ты дорого за это заплатишь! Твоя золотоволос-сая куколка с-сдохнет так же, как Агнес-са…

– Что? – Я сам испугался своего голоса.

А Чеслав уже наклонился над шеей Жанны, едва не прикасаясь губами к коже.

– Что с-слышал! – Он осклабился с выражением гнусного торжества. – Я убил ее. Но вначале я предложил ей с-союз. Она рас-смеялась мне в лиц-со. И я выжег ее разум. Но эту куколку я убью на твоих глазах.

Его клыки вонзились в белую кожу чуть повыше ключицы.

Я качнулся вправо.

Грохот выстрела.

Жгучая боль обожгла ребра. Опять серебро…

С жалобным звоном рассыпалось зеркало.

Взмахом левой руки я отправил стрелка в полет через сени и дальше на крыльцо.

Выбитая дверь повисла на одной петле. В дом ворвался морозный воздух, превращаясь в белесый пар.

Чеслав не оторвался от своего занятия, только покосился из-под полуприкрытых век, но меня сковало оцепенение. Виски, как и в схватке с птенцом на Таллинском шоссе, сжал стальной обруч, на этот раз с острыми шипами.

Я рычал, упав на четвереньки, сбрасывая, как шелуху, остатки цивилизации, но пытался сопротивляться.

Руки и ноги отказывались повиноваться. Адским огнем горела царапина на левом боку.

Мне удалось приблизиться не больше чем на полшага.

Как же медленно…

Жанна обречена.

Сейчас обезумевшее чудовище убьет ее, а там настанет и мой черед.

Может, и к лучшему?

Дважды потерять ту, кого любишь, – испытание слишком сильное даже для кровного брата.

И тут Чеслава приподняло в воздух и отбросило спиной о стену.

Краем глаза я увидел Амвросия в домотканой распоясанной рубахе, сцепившего пальцы в сложной колдовской фигуре. Двигался он почему-то тоже очень медленно.

– А-а-а!!!—заорал калека, нанося двумя кулаками удар в пустоту.

Киевского князя вынесло во двор, только пятки мелькнули.

Но, предельно сосредоточившись на ментальном выпаде, Чеслав ослабил свою власть надо мной.

Я прыгнул с пола «рыбкой», вытягивая руки, будто ныряльщик.

Обломок шпажного клинка, укрытый в левом рукаве, вошел вампиру-чародею точно в сердце. Порезанная до кости ладонь не в счет.

От воя гибнущего безумца вылетели стекла в домике полковника Спицына.

На моих глазах кожа его сморщилась, обтягивая череп, опали, как осенняя листва, волосы. Миг – и на меня пялились пустые глазницы.

Я удерживал клинок между его ребер до тех пор, пока останки несостоявшегося повелителя мира не рассыпались горсткой серовато-бурого праха. И только потом повернулся к Жанне.

Она лежала с закрытыми глазами – я и не заметил, кто и когда опрокинул стул, – но еще дышала. Слабо, едва заметно.

Кровные братья не плачут. Разорвав голыми руками веревки, я прижал девушку к груди и завыл без слез и без звука. Окно в Великую Тьму распахнулось передо мной.

– Молодец, Андрий, – раздался над головой голос Амвросия. – Ты его таки… – Киевский Князь осекся. – Дай погляжу!

Он попытался разжать мои руки, но я не понимал, чего он хочет от меня.

Как-то невзначай в маленькой комнате сделалось тесно.

Полковник ФСБ, держа «калашникова» стволом вниз, озирался на учиненный разгром и качал головой. Бестужев и пошатывающийся Прозоровский взяли меня за плечи. Только с их помощью Амвросию удалось вырвать Жанну из моих объятий.

– Живая… – Слова князя вернули меня к действительности. – До дна выпить не успел, лиходей. Только…

– Что еще? – Я с огромным трудом поднялся на ноги.

– Ты же знаешь по себе – недопитый человек зверем станет… Если только его не обратить по правилам.

– Решайтесь, Андрей, – мягко проговорил Бестужев.

Прозоровский молчал и, казалось, едва держится, чтобы не упасть.

– Но я не умею.

– А мы для чего? – делано удивился Амвросий. Повернулся к Спицыну:—Ты, малец, во дворе покарауль пока. Этот обряд не для людского ока.

Полковник кивнул и вышел. В его взгляде, брошенном напоследок, я прочел, что Олег Иванович уже с потрохами наш. Не сделаю его слугой крови, может к кому-то другому из кровных братьев попроситься.

Петербургский и киевский князья перенесли Жанну на диван. Амвросий легко провел ладонью над ее лбом. Ресницы девушки дрогнули, синие, затуманенные слабостью глаза отыскали меня. Улыбка тронула побелевшие губы.

– Помнишь, Андрий, что согласие спросить надо?

Я кивнул, наклонился к Жанне. Не зная, что положено говорить в подобных случаях, я решил рубить правду-матку:

– Хочешь ли ты обрести бессмертие, потеряв при этом душу?

– Не…не… – слабо отвечала она. Неужели откажется? – Неправда. В вас души больше, чем во многих людях. – Ее голос шелестел, будто легкий утренний ветерок над заводью.

– Так ты согласна?

– Глупый… Конечно же…

– Тогда приготовься. Больно не будет, но может быть страшно.

– Постой…

– Что?

– Возьми там, в кармане.

Ей самой не хватало сил, но она все-таки сумела указать на правый карман джинсовых брюк, откуда торчала какая-то веревочка. Потянув за этот мышиный хвостик, я извлек продолговатую штучку, отдаленно напоминающую свисток, при помощи которых псари обучали своих подопечных.

– Что это?

– Флешка…

– Что-что?

– Да не мучь девочку! – возмутился Бестужев, отталкивая меня плечом. – Ты на нее что-то записала?

– Да… – выдохнула она.

– Заклинание Семи Древних Богов?

– Да…

– Слава Великой Тьме! – воскликнул Амвросий. – Теперь, ежели этот молодой кровосос неблагодарный откажется дать тебе вечную жизнь, только знак подай мне. Лучшие учителя у тебя будут!