Владислав Русанов - Братья крови

Она только улыбнулась.

– Не трать времени зазря, Андрий! – повернулся ко мне киевский Князь. – Начинай! Я прослежу, чтобы все получилось.

В третий раз я попробовал кровь Жанны на вкус. Чеславу удалось опустошить ее почти досуха, мне хватило едва ли на глоток, и тот неполный. А когда державший пальцы на пульсе девушки Амвросий кивнул, я прокусил запястье и пролил первую каплю ей на губы.

Я верил, что нам предстоит долгая жизнь, которую люди в неразумении своем зовут «не-жизнью». Может быть, не самая легкая… Сколько еще предстояло сделать? Сколько врагов, о которых мы даже не догадываемся, могут таиться в тени и принимать личины друзей? Но вместе мы осилим всех. Первый бой мы уже выиграли. Не за горами второй, а сколько их там еще?..

Весна едва тронула землю прикосновением теплых ветров, лаской оттепелей. Подтаявшие за день сугробы ночью смерзались в каменные надолбы, способные остановить атаку не только рыцарской конницы, но, пожалуй, и танков. Ледяная корка на поверхности шоссе делала автомобили «рыскливыми», словно каравеллу с высокой кормой, заставляла вихлять по дороге от каждой, пусть самой незначительной помехи.

Мы мчались из охваченного эпидемией города. Москва, казалось, сошла с ума. Люди бросали работу, обжитые квартиры, привычный образ жизни и спешили убраться куда-нибудь подальше, в деревню, в глушь, в относительно безлюдные места. Только там они надеялись еще не подцепить смертельную болезнь. И лишь мы, кровные братья, знали, что, поглотив жителей всех городов, зараза выплеснется из них, устремившись в село. Человечеству оставались считаные месяцы жизни, если не предпринять быстрых и решительных мер.

И мы, вампиры Москвы, Киева, Санкт-Петербурга, Тулы, Смоленска, были готовы встать грудью на защиту тех, кто ненавидел и боялся нас, уничтожал нас и заискивал перед нами. Князь Сергей взялся обеспечить отношения с остатками колдовских Ковенов, Прозоровский, с трудом восстанавливавший силы после ментального удара Чеслава, воспользовался старыми связями и пригласил на встречу нескольких охотников, практикующих на территории России. Оборотни явились сами, ведомые Николаем Пашутиным, офицером НКВД и сыном белогвардейского ротмистра. Амвросий, обложившись старинными фолиантами и подключившись через вай-фай к Интернету, восстанавливал до малейших деталей последовательность предстоящего ритуала.

Я все эти недели не отходил от Жанны. Обращение прошло довольно успешно, несмотря на мою полную неопытность, граничащую с невежеством. Через три дня процессы, превращающие человеческий организм в тело вампира, окончательно завершились. Но ей предстояло еще очень многое узнать, очень многому научиться. Амвросий настаивал, чтобы Жанна приняла участие в предстоящем ритуале. «Она заслужила эту честь. Возможно, девочке не хватает опыта, – сказал самый старший из нас. – Но у нее есть живой ум и отвага».

И вот, наконец, в середине марта Амвросий заявил, что звезды приняли благоприятное расположение. Кроме того, он выяснил, где находится ближайший к Москве менгир – совсем недалеко, в Тульской области. Старинное место силы таилось в дремучих лесах, куда человек еще не успел забраться, несмотря на всю настырность и непоседливость.

Мы выехали на четырех внедорожниках. Еще недавно я назвал бы наш поезд кавалькадой. Могучие моторы басовито гудели в ночной тишине, толкая пахнущих бензином, машинным маслом и горячим железом монстров по коварной дороге. В салоне «хаммера» князя Бестужева гремели мощные аккорды увертюры к «Лоэнгрину». На мой взгляд, Сергей Александрович испытывал излишнюю слабость к музыке Вагнера.

Амвросий молча уставился в темное стекло. Зная, что для успешного проведения ритуала требуется человеческая кровь, причем пролитая непосредственно на месте, я поинтересовался у него, кого князья решили принести в жертву ради спасения человечества? Но ответа так и не получил. Только многозначительный взгляд и загадочную полуулыбку.

Мимо промелькнуло сонное село с потушенными огнями.

Автомобили свернули с шоссе в лес, ломая колесами прочный наст.

Менгир стоял на оплывшем холме, поросшем по склонам ельником. Но верхушка его оставалась голой, будто плешь на макушке монаха.

Некогда стоявший вертикально камень высотой в два моих роста покосился и грозил завалиться на бок. Возможно, это и произойдет, но лет эдак через пятьсот. В древности умели не только строить на совесть, но и устанавливать святилища. Солнце, дождь, снег и ветер настолько изъели поверхность камня, что даже матерый геолог не сказал бы, какая это порода. Гранит, базальт или самый обычный песчаник. У подножия мегалита будто прилег отдохнуть еще один камень, плоский, если не считать глубоких выбоин, похожих на кровосток.

Пока шли приготовления, мы с Жанной смотрели на звезды. Она еще не осознавала, что дневной свет для нее заказан, как и простые радости бытия, связанные с ним, – раскрывшиеся полевые цветы, жаворонок в вышине, трепещущая крыльями капустница. Только холодные огоньки, сияющие в беспредельной вышине. Зато мы можем наблюдать за ними вечно, следить за изменяющимся рисунком. Я помню небо в ночь перед битвой при Грюнвальде – совсем не такое увижу я летом двадцать первого века.

Наконец, Амвросий окликнул нас.

К плоскому камню уже привязали жертву, предназначенную на заклание.

С удивлением я узнал глубокие залысины и нос уточкой. Валентин Валентинович Пешков… Воистину, власть Совета Вампиров России безгранична, если они смогли похитить миллионера.

– Он заслужил свою судьбу, – жестко произнес Прозоровский, перехватив мой взгляд. – Не беспокойтесь, Анджей Михал. Мой выбор одобрен в Кремле, и не только президентом. Воровать надо меньше.

Я смотрел на безучастно лежавшего на алтаре человека – видимо, его из жалости одурманили легким наркотиком – и не испытывал сострадания. Он выбрал свой путь, когда впервые принял телефонный звонок от Зигфрида и согласился купить похищенный меч. Не думаю, что птенец Чеслава, убитый мною, оставил бы его жить.

Мы занимали места вокруг алтаря. Амвросий в изножье. По правую руку от него – Прозоровский, по левую – Бестужев. Рядом с князем Москвы встали предводитель кровных братьев Тулы и эмиссар смоленского князя, а около Сергея Александровича – мы с Жанной. Дальше расположились оборотень-универсал Пашутин и вербэр Адольф Карлович Крафт, обрусевший немец из Воронежа, потомственный колдун Фома Демьянович Куськин и ведьма Алевтина, кокетливо представлявшаяся только по имени. В голове алтаря замерли трое охотников – Юхан Ойнолайнен, Мамед Зейтуллаев и Богдан Дегтяренко, все трое москвичи. Жгучий брюнет с окладистой бородой Зейтуллаев держал на ладонях меч Александра Невского, обломки которого лучшие кузнецы-реставраторы соединили кузнечной сваркой.