Василий Горъ - Меченый

Сотник Арзай пришел к тому же выводу. Так как, оглядев коротенький, но ровный строй, удовлетворенно хмыкнул:

– Ветераны…

– Да. Но их немного, – угрюмо буркнул Неддар. Потом подозвал к себе барона Генора и поинтересовался: – Это все?

– Да, ваше высочество… – подтвердил д’Молт. – Большая часть моих вассалов отправилась с вами в Алат. А это – почти все оставшиеся.

Принц отметил интонацию, которой барон выделил слово «почти», подергал себя за ус и вопросительно приподнял бровь:

– Орден Вседержителя?

Барон зло оскалился. Потом хрустнул суставами пальцев и добавил:

– Он самый! А ведь пять лиственей назад все выглядело иначе…

– Что значит «выглядело»?

– Я присутствовал на самой первой аудиенции, данной вашим отцом посланнику главы Ордена Вседержителя, и хорошо помню, о чем там говорилось…

Неддар склонил голову на плечо:

– А если без общих слов?

– Посланник брата Ансельма утверждал, что вера в Бога-Отца делает народ более управляемым. Что в государстве, население которого соблюдает заповеди, записанные в Изумрудную скрижаль пророком Аллаяром Светоносным, никогда не будет бунтов. И что при прочих равных условиях в нем можно собирать чуть ли не в два раза больше налогов.

– Хо-о-орошая наживка, – скрипнул зубами принц. – Вот отец и клюнул…

– Да, – сокрушенно вздохнул барон. – И предоставил Ордену полную свободу действий.

Латирдан подергал себя за ус и задумчиво пробормотал:

– М-да… Всего несколько лиственей – а какой результат?!

Генор д’Молт угрюмо кивнул:

– Теперь нам надо выбивать дурь из целого поколения, выросшего на этих заповедях.

– И чем быстрее, тем лучше, – продолжил мысль сотник Арзай. Потом повернул голову на полночь [94]и невидящим взглядом уставился в темноту: – Кстати, барон, а что вы слышали об обстановке в Авероне?

Хозяин лена Молт собрался с мыслями и усмехнулся:

– Многое…

Судя по рассказу барона, граф Иор Варлан оказался весьма самоуверенной личностью: вместо того чтобы сначала захватить столицу, а уже потом разбираться с теми, кто ему не покорится, он решил покрыть сразу двух кобылиц [95]. И разделил армию пополам.

Первая половина отправилась в Аверон, а вторая, разбившись на сравнительно небольшие отряды, разъехалась по дорогам королевства, чтобы перехватывать отряды дворян, мчащиеся на помощь королю, до их появления под стенами столицы. И заодно захватывать штурмом стратегически важно расположенные замки.

Последнее получалось сравнительно неплохо: по слухам, младший брат графа Иора, командующий второй половиной, захватывал лен за леном, почти не встречая сопротивления. А вот самопровозглашенному королю, пытавшемуся наложить лапу на столицу с половиной армии, солдат не хватило. Поэтому контролировал он только королевский дворец и его окрестности, южную и восточную части города, а также участки стен, примыкающие к Северным и Западным воротам.

Весь остальной город превратился в одно сплошное поле битвы: население Черной слободы чуть ли не в полном составе ринулось повышать свое благосостояние в более зажиточные районы и, сбившись в стаи, рвало всех встречных и поперечных. Жители Ремесленной слободы, объединив силы, противостояли желающим поживиться за их счет и не впускали на свою территорию ни вассалов графа Иора, ни группы мародеров. Жители Купеческой слободы, не успевшие покинуть Аверон в первые часы после мятежа, пытались перекупать друг у друга охранников, но все равно теряли дома, товары и жизни.

Белой слободе пришлось хуже всех.

– Графы Голон, Фьорн и Энейр со своими вассалами и домочадцами перебрались в особняк д’Ож и третьи сутки отбивают штурм за штурмом… – сияя, как начищенное копье , рассказывал барон д’Молт. – Кстати, говорят, что самозванец предлагал им должности при своем дворе и освобождение от налогов на десять лет.

– Кому, Упрямцу [96]? – расхохотался Неддар. – Представляю себе его ответ.

Барон Генор усмехнулся в усы:

– Граф Комес предложил Варлану место при своем дворе. И собственноручно скинул со стены плату за будущую десятину.

– Что за работа? – поинтересовался Арзай.

– Золотарем…

– А почему только за десятину?

– Упрямец счел, что после возвращения его высочества Иору будет не до работы.

Прослышав о возвращении наследника престола, граф Варлан попытался запугать население столицы неоправданной жестокостью. И приказал патрулям вешать лиц, вызывающих подозрение, без суда и следствия. А тем, кто сообщит властям о местонахождении хотя бы одного «бунтовщика», вручать по золотому.

Сработало. Но совсем не так, как ожидалось: первые несколько часов после оглашения «королевского» указа дорвавшиеся до полной свободы солдаты вели себя так, как будто взяли город на копье. То есть вешали мужчин, насиловали женщин и набивали себе кошели тем, что плохо лежит. А потом начали умирать: озверевшие горожане, забыв про междоусобицы, принялись охотиться на вассалов графа Варлана, как на диких зверей.

За какие-то сутки число сторонников самопровозглашенного короля уменьшилось чуть ли не на четверть. И самые осторожные или дальновидные, перепуганные перспективой получить стрелу в горло или затылок, начали дезертировать.

Вседержитель смотрел далеко не на каждого. И те, кому не удавалось найти способ выбраться из города, заканчивали жизнь либо в какой-нибудь канаве, либо на Лобной площади, на которой лютовали палачи Иора Блистательного…

– В общем, сторонники графа Варлана уже деморализованы. И панически боятся нашей армии, – подчеркнув интонацией слово «нашей», подытожил барон.

«Армии?» – мысленно скривился принц, оглядев жалкий десяток костров, вокруг которых сидели его вассалы. Потом вспомнил Карс и гордо вскинул подбородок: бояться действительно стоило. Ибо в половину меньшая горстка храбрецов под его командованием с легкостью взяла приступом один из самых неприступных городов Горгота!

– Ну, и самая важная новость, ваше высочество! Вчера днем мои лазутчики наткнулись на одного из воинов графа д’Ожа, посланного вам навстречу. По его словам, Упрямец готов открыть нам Северные ворота.

– Замечательно, – улыбнулся принц. – Нисколько в нем не сомневался.

Меры предосторожности, принимаемые сотником Арзаем каждую ночь, оказались нелишними: через пару часов после отбоя в единственный шатер, разбитый в центре лагеря, тихой сапой вползли двое «ополченцев». И набросились на мирно спящее под одеялом бревно.

Бревно не сопротивлялось и стоически выдержало по хорошо поставленному удару кинжалом. А потом в дело вступили часовые, несущие службу у шатра – выполняя полученные инструкции, дернули за дожидавшуюся своего часа веревку, обрушили центральный столб и без особого труда скрутили запутавшихся в складках ткани убийц.