В. Л. Йейк - Дитя пророчества. Книга 1. Точка Немо

– Простая логика.

Но Майю такой ответ не устроил:

– Династия Новицки славится своими ядами, вы не давали им выйти из моды долгие столетия. Многие разработки современных лекарственных средств принадлежат вам. Когда ты понял, что с твоим организмом что-то не так, ты начал экспериментировать, верно?

Все внимание за столом теперь было сосредоточено на Майе. Даже Антон вынырнул из своих мыслей, а уголки губ Денниса дрогнули, выражая одобрение:

– Тебе потребовалось всего несколько секунд, чтобы сообразить, а у кого-то на это ушли целые недели.

– Я и подумать не мог, что ты можешь быть таким… таким… – покрасневший Антон беспомощно взмахнул руками, словно попытался ухватить витавшее в воздухе нужное слово.

– Отбитым, – подсказал Ленни.

– Я бы выразился иначе, но лучше и не скажешь.

Майя отмахнулась от парней – ее все еще волновали Деннис и его непоколебимая уверенность в том, что его организм смог бы переварить яд. Ленни же больше заботило, почему он не упомянул свою ускоренную регенерацию, но в этот раз промолчал. Шрам под рукавом рубашки зачесался.

– Невозможно быть настолько бесстрашным. Ты мог ошибиться и умереть.

– Я никогда не спешу с выводами, – голос Денниса напоминал тягучую соленую карамель, и не было никаких сомнений в том, что он обращался исключительно к одному человеку за столом. – Никогда.

Ленни поднял на него взгляд, который мгновенно был пойман в ловушку. Это казалось невозможным, но в травянистых глазах играла зимняя стужа. О ней, конечно, все читали только в сказках, но, если у нее все-таки есть человеческое воплощение, имя ей – Деннис Новицки.

Деннис помнил день, когда Тони рассказал о тех вещах, которые он может делать своими руками. Тогда стояла пасмурная погода, Ийетхейн окутали духота и полное отсутствие ветра; многие электроприборы начали выходить из строя, а спрос на самоохлаждающиеся подушки вырос в разы, превратив их в товар первой необходимости – люди скупали его коробками. Стояла невыносимая жара, и иногда накрапывающий дождь делал жизнь за пределами домов еще более невыносимой.

У Денниса не было ни сил, ни желания разогнуться – он сидел на своей огромной кровати, подтянув колени к груди и обняв себя руками. Покачивался из стороны в сторону. Ему не хотелось ни пить, ни есть. Каждый вдох стоил огромных моральных сил. Прошло всего несколько часов с момента, когда он вернулся во дворец и сиплым голосом, зажимая горло, попросил его не трогать. Деннис понимал, что у него не так много времени, чтобы побыть в одиночестве, но не подозревал, что настолько. Тони уже был в его комнате, сидел в кресле напротив наглухо зашторенного окна и не решался что-нибудь сделать целых двенадцать минут.

Друг, от которого за версту разило неловкостью и сочувствием, как-то незаметно переместился на край кровати, взял одну из подушек и начал поколачивать ее, вымещая на ней свою взвинченность. Это продолжалось до тех пор, пока Деннис не расцепил руки, чтобы натянуть на голову капюшон своей спортивной куртки, но Тони не позволил ему этого сделать. Он мягко, ухватившись за тонкую черную ткань, дернул ее обратно.

– Давай поговорим?

Деннис вжал голову в плечи. Внутри он был пуст: ни боли, ни злости, ни обиды, ни раздражения. Только испытав абсолютное «ничего», ему стало ясно, насколько много он чувствовал раньше. О том, что он жив, ему напоминало только размеренное сердцебиение, но, казалось, если кто-нибудь решит постучать пальцем по его коже, та покроется мелкими трещинками. Деннис чувствовал себя фарфоровой, полой внутри, куколкой.

– Нашли тело, – осторожно продолжил Тони, – я не подслушивал, но люди, работающие на твоего брата, совсем не в легком смятении. Конечно, ты не хочешь говорить, но вопросов не избежать. Ты отсрочишь это на неделю-другую, но Виктор все равно ворвется в твои двери. Расскажи мне, а я ему все передам. Тебе необязательно говорить с ним, смотреть ему в глаза. Я готов быть твоим посредником.

– Он пообещал, что не будет задавать никаких вопросов, если я укажу на место, – едва слышно отозвался Деннис. Он крепче обхватил свои колени руками и продолжил покачиваться.

– Видимо, то, что там нашли, заставило его забыть об обещании.

Деннис поднял голову и взглянул на Тони. Тот запнулся, встретившись с ним взглядом, и выдохнул. В его глазах мелькнула странная тень, и всего на секунду брови приподнялись в недоумении. Тогда, вблизи, он смог разглядеть посеревшую и шелушащуюся кожу, потрескавшиеся губы и темные, почти черные круги под глазами; ювелирно зашитая скула пестрела розовизной после снятия швов и была покрыта образовавшейся от тонкого слоя мази пленкой. Даже пугающе заострившиеся плечи и впалые щеки со спекшейся кровью за несколько недель до этого разговора не вызвали у Антона такой реакции. Безупречный Деннис Новицки перестал быть безупречным.

Он устало выдохнул, хотя не чувствовал себя физически вымотанным, и отвернулся.

– Мне плевать, я ничего не буду рассказывать.

– Расскажи хотя бы мне, – тихий голос друга въелся в виски непродолжительной болью.

– Ты все равно мне не поверишь.

– Почему?

Деннис качнул головой. Его взгляд в очередной раз прошелся по всему, что попадало в зону видимости, и мозг вынес неутешительный вердикт: это не та комната, которой она была несколько месяцев назад, не та комната, в которой ее владельцу должно быть уютно и спокойно. Каждый ее миллиметр был словно настроен против него. Одному черту известно, чем в ней занимались в его отсутствие. Вдруг здесь вообще установлены скрытые видеокамеры? Например, в электронном будильнике, который всегда стоял на прикроватной тумбочке. Идеальное место, чтобы наблюдать за читающим в постели или снимающим посреди ночи верх пижамного комплекта мальчиком.

– Даже я не могу объяснить абсолютно все, – спокойно ответил Деннис. Воспоминания об удовольствии, с которым он потянулся к вспыхнувшей в нем силе, были по-прежнему свежи. И всегда будут.

– Я понимаю, – голос Тони звенел от той осторожности, с которой он подбирал слова, – ты был не в себе и…

– Нет, – друг вздрогнул от резкости, с которой его оборвали, – в этом и вся загвоздка: я был в здравом уме каждую чертову секунду, включая моменты, когда не мог пошевелить даже пальцем.

Кровь постоянно кипела, превратившись в бегущую по венам огненную лаву. Она стучала в висках, чувствовалась на языке, пока Деннис ощущал себя кубиком киви, плавающим в незастывшем желе; кто вообще делает желе из киви? Он был заперт в ловушке, которой послужило его собственное тело. Внутри него велась борьба, но недостаточно быстрая и смертоносная, чтобы суметь окончательно победить атаковавших злодеев. И каждый раз, когда Деннис чувствовал, что он близок к триумфу, самоблокирующимся шприцем его отбрасывало на несколько шагов назад, и битва начиналась по новой.